Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер. Мари Дарьесек
Паула пишет торжествующего усача, поднявшего подбородок и скрестившего руки на груди. На нем белые плавки; даже без одежды он выглядит парижанином.
Паула ходит на курсы по анатомии в Высшую школу изящных искусств – в 1900 году она открыла двери девушкам[4]. Там много иностранок: американки, испанки, англичанки, немки, русские – все они приехали, потому что не нашли ничего подобного в своих странах. Несмотря на головную боль, которую у нее вызывают трупы (предоставленные школой медицины), Паула очень ценит этот курс. Наконец-то она поняла, что такое колено, – напишет она родителям. Катлин Кеннет, студентка из Англии, писала в 1900 году с некоторой иронией: «Сказать, что девушка двадцати лет отправилась в Париж, чтобы учиться изящным искусствам, означало, в сущности, констатировать, что она навсегда потеряна для общества». Во всяком случае, Паула считала, что учиться там «женщинам тяжелее». От них ожидали миленьких и обольстительных картин, тогда как мужчинам позволялось хулиганить. А этот прекрасный, порочный Париж! Затхлая вонь абсента, всюду – грязь и лица, напоминающие луковицы. Отец заклинал ее не гулять вечерами по Большим бульварам, потому что «там можно увидеть дурные вещи».
Паула снимает комнату на бульваре Распай. Кровать в длину, полторы кровати в ширину. На стенах – обои в цветочек. Камин, лампа на парафиновом масле. Комнату с ней делит Клара Вестхофф, приехавшая учиться у Родена. Первая покупка – матрас. Вторая – метла. Надраить, вычистить все. Тридцать сантимов – и по воскресеньям будет приходить уборщица. Паула мастерит мебель из обрезков досок и драпирует их кретоном. Цветы здесь невероятно дешевые: всего за пятьдесят сантимов можно купить букет нарциссов или мимоз или восемь роз! Она нашла кафе-молочную, в которой можно поесть за франк (правда, не слишком плотно). Она худеет. Бутылка красного вина за пятьдесят сантимов, полезно для железа в крови. Родители посылают ей леденцы.
Лувр. Гольбейн. Тициан. Боттичелли, его огромная фреска; пять молодых женщин в летящих платьях словно сняли «огромный груз с ее сердца». И Фра Анджелико. Быть с ним в окружении святых. А снаружи видеть Сену то в голубой, то в золотистой дымке. Акробаты на набережных. Букинисты разложили книги на лотках. Коро и Милле в частных галереях. Ей есть что показать Кларе: на правом берегу, у торговца Воллара, стопки картин привалены к стенам, и она уверенно их перебирает. Здесь есть новая простота, говорит она, – Сезанн.
Паула гуляет много и всюду. Омнибусы огромны, их тянут тройки. Некоторые запряжены «тандемом»: лошади идут гуськом. Это так живописно, что она делает наброски. Но самое экстравагантное – парижане. Немыслимые шляпы, невиданные цвета, художники, одетые совершенно карикатурно в бархатные костюмы, с невероятными развевающимися галстуками, в плащах и даже тогах, длинные шевелюры, женщины вытворяют с волосами невероятные вещи. И «Бал Бюлье», студенты вперемешку со швеями и прачками, широкие шляпы, шелковые платья, открытые блузы и даже дутые велосипедные штаны!
Конец
Благодаря настойчивости скульпторки Элены Берто и художницы Виржини Демон-Бретон.