Приятные кошмары. Софья Савина
землях я видела многое. Не раз я находилась на волоске от смерти, окруженная враждебными тварями, но каждый раз побеждала, торжествуя и вновь и вновь убежадась в своем исключиельном таланте, дарованном не каждому – невероятной спобосности убивать.
Последняя планеты была с таким замысловатым названием из цифр, что я до сих пор ее путаю: то ли F двенадцать тридцать шесть, то ли F двенадцать шестьдесят три. Гигант, поначалу казавшийся мирным и безжизненным, оказался густо населен какими-то летучими уродами. Их страшные, безжалостные морды до сих пор посещают меня по ночам, а крючковатые лапы, усеянные острыми когтями, что так и норовят поглубже зарыться в плоть, кажется, все еще витают где-то надо мной, желая отомстить. Однако твари с планеты F давно в прошлом. Весь их род уничтожен, вплоть до последнего яйца, и теперь их образ будет жить лишь в наших летописях, а зловредное чучело так и останется висеть на стене в одной из самых кошмарных комнат вселенной – нашей трофейной.
Что бы я сделала, будь на Земле, не имея никогда такой увлекательной и опасной работы? Наверное, как и все, завела бы семью и была обычным человеком, правда очень несчастным от монотонных будней собственной жизни. Никакого экстрима, никакой опасности – это явно не то, что подходит для моего неудержимого характера.
Когда становилось скучно, грустно или невыносимо тоскливо мы могли поболтать с психологом. Пускай он находился за сотни тысяч световых лет от нас – неважно, помощь его всегда была гарантирована Корпорацией, как и многие другие приятности, по большей мере в виде денег.
Пока я пространно шарахалась по кораблю, на компьютер пришло согласование о высадке с координатами лаборатории. У нас имелся второй летательный аппарат, точнее вездеход, на котором можно было и проехать где хочешь, и пролететь в самый сильный ураган, и спуститься под воду. На нем-то и происходили все наши операции, в то время как корабль оставался в невесомости около планет.
Лаборатория располагалась во влажных джунглях – так они сами описали место своего пребывания. Кругом, на исполинских деревьях висели какие-то сопли, и зачем они были нужны, пока еще никто не выяснил. Нас только предупредили чтобы мы опасались этих соплей, так как по заверениям исследователей они могут намертво приклеить к деревьям вездеход, как делают это со всякими неосторожными тварями, снующими по лесу. Мне всегда казалась ужасной участь исследователей: сидеть запертыми в лаборатории и не иметь даже малейшего шанса на то, чтобы высунуть нос наружу, ну разве что прогуляться по закрытой территории вокруг телескопа. Умереть, вдали от дома, остаток жизни копошась над формулами, сторя несебную карту в единой сети Корпорпции. Однако самих исследователей это, судя по всему, мало беспокоило. Они были настолько увлечены в своей профессии, что добровольно соглашались на пожизненное заключение.
Итак, мы имели: лабораторию в джунглях с исполинскими деревьями, усеянными потенциально опасными соплями, океан