Волчонок. Генри Лайон Олди
это говорил, Игги не помнил.
– Он мертв, – шепнули в самое ухо.
Добс дернулся, оборачиваясь. Рядом стоял Латомба. Против обыкновения, вудун не паясничал, за что Игги был ему благодарен.
– Уверен? – так же шепотом спросил Игги.
Латомба кивнул.
– Ну, спасибо, утешил…
И впрямь попустило. Если Лат говорит, значит, так оно и есть. Вудуны зверей чуют. Тут стриптизеру можно доверять на все сто.
– …я ж говорил! Моя работа!
Ногой, обутой в остроносый сапог, Диззи попирал косматую башку махайрода. От нажима страшные клыки хищника кончиками воткнулись в рыхлую землю. Зверь был огромен, но мертвый смотрелся жалко. Шерсть местами свалялась в грязные колтуны. Ярость угасла в желтых глазах, из пасти медленно стекала тягучая, вязкая слюна, мешаясь с кровью.
И запах…
Мира не выдержала, отвернулась. Вслед за ней – подруга Диззи.
– Все видели? Моя отметина!
Диззи ткнул стволом в дырку на шее махайрода, обрамленную глянцевым венчиком запекшейся крови.
– Я сюда и целился! Наповал!
Спорить Игги не хотелось, хотя он видел минимум пять отверстий в боку зверя, проделанных его «Стрелой». И еще одно, в груди – от импульсника Миры.
– Шкуру попортили… – буркнул Хью.
– На хрен шкуру! – взвился Диззи. – Главное, башка цела! Велю выделать чучело – и на стенку повешу. Цыпа, ты где? Иди сюда, Игги нас снимет! На память!
Игги кивнул на махайрода:
– Башку ему ты резать будешь? Ножик дать?
– Я?! Твою мать! – до тугоумного Диззи наконец дошло. – Надо было проводника дождаться… Он бы и отрезал!
– Твой трофей, – ухмыльнулся Игги. – Ты и режь.
Глюк заржал молодым жеребцом, Лат расплылся в улыбке. Настроение улучшилось у всех, кроме возмущенного Диззи.
– Становись к туше! Снимемся и летим дальше!
– Все трофеев хотят!
– Давай, не тормози!
Диззи облапил подругу, тиская ей грудь. Хью нацелился камерой, вспыхнул контрольный индикатор – запись пошла. Крупный план в кадре сменился средним, захватывая часть джунглей…
– Что за гадство! – Хью нахмурил брови. – Настройки полетели…
IV
Джунгли ожили; вернее, расслоились. В мешанине листьев, ветвей и лиан проступили зыбкие силуэты. Так бывает, когда сбоит голопроектор. Объемные фигуры превращаются в призраков, плоских, как лист оформительской пленки, и сквозь них просвечивает «задник».
«Вот это меня вштырило! – восхитился Игги. – С чего бы?»
Два призрака шагнули ближе, обретая материальность. Шесть суставчатых лап возносили выше человеческого роста раковину – глянцевый, витой, сильно наклоненный вперед конус. Раковины были наискось срезаны на концах. Из срезов, из темно-красной перламутровой глубины, словно мясистые опухоли, выпирала лоснящаяся, розовая масса. Если красота раковин приводила в восторг, то их содержимое – сухопутные моллюски – вызывало инстинктивное омерзение. Игги попятился, поднимая «Стрелу». Руки