Охота на охотников. Валерий Поволяев
Каукалов, – даже магнитофон не надо будет включать. И мясорубку тоже.
Каукалов снова выругался, вскинул руку с блеснувшими на запястье часами, поморщился: время было позднее.
– Ну, где же этот старый пидар? – нетерпеливо проговорил он.
– Он нас заложить не может? – с опаской спросил Аронов. – Вдруг сейчас звонит в милицию и через пару минут сюда заявится взвод ментов с автоматами в руках?
– Нет, заложить он нас не может, – качнул головой Каукалов, – исключено. Он же повязан, он вместе с нами… Вот если бы он не выдал нам деньги за первую машину – тогда да…
Старик Арнаутов появился через десять минут, когда Каукалов уже и ругаться перестал, лишь тревожно поглядывал на дверь гаража да прислушивался к тому, что происходит на улице: а вдруг действительно там забряцают оружием крепкие парни в камуфляжной форме? Аронов, похоже, вообще отключился, замер у стены, откинув назад голову, закрыв глаза и засунув руки в карманы едва ли не по самые локти.
По-прежнему не говоря ни слова, Арнаутов начал обходить машину кругом, привычно цепляясь глазами за мелкие царапины.
– Хорошая машина, – тихим голосом проговорил Каукалов, просяще глянул на Арнаутова, сделал даже попытку остановить его, но опасливо отдернул пальцы и спрятал руку за спину. – Очень хорошая!
Арнаутов ничего не ответил, он словно бы не слышал Каукалова. Открыл дверцу со стороны водителя, выразительно шевельнул носом. Каукалов это засек, невольно подался вперед:
– Думаете, чем-то пахнет? Ничем не пахнет. Хотя машина и принадлежала одному «голубому» козлу из Большого театра… Но от него здесь ничего не осталось – ни следа, ни духа, ни даже отпечатков пальцев.
И на это Арнаутов ничего не сказал, лишь покосился на дверь гаража.
Судя по всему, он кого-то ждал.
Прошло еще несколько молчаливых, томительных минут. Послышалось фырканье хорошо отрегулированного автомобильного двигателя, сухое шуршание шин по гравию. Вскоре в гараж вошла высокая красивая женщина в черном приталенном костюме, под мышкой она непринужденно держала черную лакированную сумочку.
На кукольно-круглом, каком-то восковом лице ее вспыхивали яркими бликами, попадая в электрический свет, большие очки в розовой оправе, голова была тщательно причесана.
Женщина настороженно глянула на бледного, с запавшими щеками Аронова, которого уже потянуло в сон, перевела взгляд на Каукалова и лишь потом посмотрела на преобразившегося, неузнаваемо расцветшего радостной улыбкой старика Арнаутова. Сделала ему мах рукой. Старик расцвел еще больше, приложил к губам свои пальцы, звучно чмокнул их и ответно помахал рукой в воздухе – поприветствовал гостью.
– Вы не представляете, как я рад вас видеть, – произнес он восторженным, обретшим сахарные нотки голосом, боком продвинулся вдоль машины к гостье, наклонился и поцеловал ей руку. – Здрассте, Олечка Николаевна! – Затем, разворачиваясь в сторону Аронова и Каукалова, выпрямился.
Гостья тоже развернулась в их