Охота на охотников. Валерий Поволяев
Чего на него в таком разе деньги тратить, спрашивается? Он зарабатывать деньги должен – за-ра-ба-ты-вать! – по слогам, медленно повторил старик и, будто учитель, недовольный своим подопечным двоешником, гневно вскинул голову. – А не тратить!
«Ладно, скажу лысой бабели, она тебе живо репку открутит, – решил про себя Каукалов, – не может быть, чтобы ты, старый пряник, был для нее дороже, чем я. За-ра-ба-ты-вать, – передразнил он старика. – Взять бы тебя один раз на дело вместо Илюшки – живо бы в штаны наделал».
– Не слышу восторга, – Арнаутов пытливо глянул на Каукалова, – видать, что-то почувствовал либо прочитал каукаловские мысли, смущенно прохрюкал что-то в кулак и снова распахнул дверцу своего тяжелого железного шкафа. Пошарил там и достал плоскую пол-литровую фляжку виски с косо приклеенной красной этикеткой, протянул Каукалову: – Держи! Когда отстреляетесь – глотнете по глоточку.
Все-таки иногда в старике возникало что-то положительное, способное растрогать собеседника.
Но Каукалов не растрогался, он хотел было вообще отвернуться от деда Арнаутова, но понял, что это слишком, и нехотя, медленно, нарочито медленно, протянул руку к фляжке.
– Это я от чистого сердца, – сказал старик Арнаутов, – от себя лично!
Решили ехать по Минскому шоссе, которое уже изучили, как детскую площадку перед собственным домом, когда под стол пешком ходили, – здесь им был известен каждый поворот, даже каждая отметина на асфальте. Огнедышащий «Змей Горыныч», лихо глотающий асфальт, исчез. Видимо, его передвинули на другое место, хотя дорожные строители, наряженные в яркие оранжевые жилетки, трудились, как и прежде, – сновали по шоссе, будто муравьи, что-то доделывали.
Осень за прошедшую неделю заполыхала вовсю, всеми красками, зеленых цветов в подмосковном лесу почти не осталось – даже ели с соснами покрылись каким-то коричневым старческим налетом, стали грустными, задумчивыми.
– Мы допустили ошибку, – качнул головой Каукалов, – что выехали на Минку, – привычка сработала. Вот черт!
– Привычка – вторая натура, – не замедлил вставить Илья.
Каукалов поморщился.
– Надо бы в сторону уйти, на Новорижское. Вот где глухих мест действительно полным-полно.
– Нет ничего проще – через Одинцово направо и дальше – обходными путями.
Так они и сделали. Через полчаса нашли глухое место в овраге, по сырому глинистому дну которого бежала мутная струйка воды. Было тихо, кругом словно бы все вымерло – ни одна птица не подавала голоса. Даже ворон и сорок, и тех не было слышно. Хотя от машины отошли всего ничего – метров двести, не больше. Каукалов забрал из багажника оба автомата.
Аронов с опаской покосился на оружие. Каукалов усмехнулся.
– Не смотри так, чтобы осечек не было. Кто знает, попадем в передрягу, и тогда у кого окажется такая вот пишущая машинка, конструкции господина Калашникова, тот и продвинется в дамки.
– Все ясно, – Аронов вздохнул, – что ничего не ясно. Хорошая жизнь