Сибирь. Георгий Марков
лицо от колючего ветра.
Подойдя к дому Криворуковых, остановилась в изумлении. В освещенные большой лампой окна увидела она Никифора, стоявшего перед матерью с опущенной головой. Анфиса степенной поступью прохаживалась по просторной прихожей и что-то говорила-говорила, изредка твердо взмахивала скупой на жесты рукой. «Отчитывает, видать, Никишку за что-то», – догадалась Поля. Может быть, другая на Полином месте придержала бы шаг, постояла у ворот, пока пройдет гроза, но Поля заспешила в дом.
Едва она открыла дверь в сени, под ноги к ней кинулась Домнушка. Поля от неожиданности и испуга чуть не закричала.
– Не ходи туда, Поля! Не ходи! Анфиса дурь свою выказывает! – обхватывая Полины ноги, забормотала тревожным шепотом Домнушка.
Но теперь уже Полю и вовсе невозможно было удержать. Она широко распахнула обшитую кошмой и сыромятными ремнями дверь и вошла в дом.
Анфиса взглянула на нее исподлобья, словно кипятком плеснула. Никифор еще ниже опустил голову, лопатки у него вздыбились, руки повисли.
– Вот она! Пришла-прилетела, беззаботная пташка! – сдерживая голос, воскликнула Анфиса. Она выпрямилась и двинулась мелкими шажками на Полю.
– Чем я прогневала тебя, матушка? – спросила Поля, не испытывая ни смущения, ни робости и чувствуя лишь стыд за робкий и покорный вид Никифора, не удостоившего ее даже мимолетного взгляда.
– Она еще спрашивает?! Ах, негодяйка! Бесстыдница! Четыре недели живет, палец о палец не ударила! Ты что ж, жрать будешь у нас, а работать на своего отца станешь?! Да как же тебе не совестно с нашего стола в рот кусок тащить!
Анфиса все приближалась, и увесистый кулачок ее раза два промелькнул у самого лица Поли.
– Ты что, матушка, Христос с тобой, в уме ли?! – дрожащим голосом сказала Поля, когда сухие казанки Анфисиной руки вскользь коснулись подбородка.
– Повинись перед ней, Поля! – крикнул Никифор, не двигаясь с места.
– За что же виниться?! Я от работы не убегала! Сказали б, что делать, – делала бы! – Поля посмотрела на Анфису в упор, и их взгляды скрестились в поединке. Анфисины черные глаза горели огнем, метали горячие искры. И хотя Поле не по себе стало от этого разъяренного взгляда, она не опустила своих светлых глаз. Она смотрела на Анфису не только с презрением, но и с твердостью. Почуяв неуступчивость и безбоязненность Поли, Анфиса отступила от невестки. Поля в одно мгновение поняла, что Анфиса сдает. Поле захотелось использовать свое превосходство в этом поединке до конца.
– Уйдем мы с Никишей из вашего дома, Анфиса Трофимовна! Уйдем! Четыре недели, как я у вас, а вы вон какие слова про меня говорите! А что будет через год, через два?!
Анфиса круто повернулась и тихими, мелкими шажками подплыла к сыну. Тот все еще стоял как пришибленный, с опущенной головой и с перекошенными плечами.
– Она правду говорит?! Слышишь, Никишка! Правду? – Анфиса сунула руки под широкий фартук, и сжатые кулаки перекатывались там, как шары.
– Скажи ей, Никиша, про наш уговор! Скажи! – крикнула Поля, стаскивая с головы пуховый