Сибирь. Георгий Марков
в раздумье, тихо сказал: – Тут загадок, Гаврюха, на каждом шагу. Есть одно место препотешное. В полудне ходьбы от моего стана. Живет там в пихтовой таежке Врун…
– Как это Врун? – не понял Акимов.
– А так: крикнешь, скажем: «Эй, Гаврюха, иди сюда!» А тот тебе ответит: «Сам приходи! Жду!»
– Ну уж, Федот Федотыч, в это я не поверю. Сказки!
– Не верь! Я тоже не верил, пока Врун меня не попутал.
– Как это? – смягчая категорический тон недоверия, спросил Акимов.
– Небольшой артелкой шишковали мы неподалеку от владения Вруна. Там же у нас и стан был. И вот раз припоздал я вернуться на стан вовремя. Завечерело. Знал я тропу хорошо, а все-таки в темноте сбился. Ходил, ходил, вижу – заплутался. Встал и давай кричать: «Митрофан! (Так одного связчика моего звали.) Где ты? Отзовись!» Слышу: «Эге! Тут мы!» По голосу чую: далековато уклонился и от стана, но делать нечего – ночевать на кочке не станешь. Пошел я прямо на голос. Шел, шел, дай, думаю, еще раз крикну. Ну, крикнул. Откликается Митрофан совсем с другой стороны. «А язви ее, прошел, видать, мимо», – подумал я и пошел точно на голос. Шел, шел – нету нашего стана. Опять я начал кричать. «Ну где ты там запропастился?» – рассердился на меня Митрофан. «Ну, слава богу, стан рядом», – решил я и, хоть уморился, так что из стороны в сторону меня качало, поднажал изо всех сил. Иду, а сам жду: вот-вот из-за леса костер увижу. Шел быстро, всю одежку в клочья о сучки поразодрал, а стана все нету. Отчаялся я, закричал громко, как мог: «Митрофан! Да где же ты наконец?» Прислушался: тишина. Ни звука. Крикнул еще раз. И вот слышу откуда-то из глубины, как из колодца, Митрофанов голос. Слабый-слабый: «Эге, тут мы! Ждем тебя!» Понял я тогда: не добраться мне до стана, из сил выбился. Сбросил я мешок с орехом наземь, развел костер и прокоротал на корточках до утра.
Чуть забрезжило, пошел я. Тропу при дневном свете нашел быстрей, чем думал. И до стана оказалось – рукой подать. Пришел. Связчики мои еще спят. Разбудил я их, начал рассказывать свою историю. Они переглянулись между собой, и Митрофан говорит: «А мы твоего голоса не слышали и тебе никаких сигналов не подавали». – «Как же, говорю, так? А кто же в таком разе мне всю ночь откликался?» Они аж в лице переменились. «Хоть что думай, а только никто из нас с самого вечера с нар не подымался, ни на минуту избушку не покидал». Чтоб уверить меня, ребята побожились и крестами себя осенили. Тут уж и я побледнел. «Вот тебе и на! Люди спали себе преспокойно, а я на их голос спешил. Ведь в этом-то я ошибиться не мог, собственными ушами не раз слышал». Вижу, связчики мои совсем пригорюнились. «Давайте-ка ребята, – говорит Митрофан, – мотнем отсюда, пока не поздно. Видимо, хозяин тайги в этих местах объявился. Он ведь, сказывают, под всякие голоса умеет подделываться: и под человека, и под скотину, и под птицу».
Я начал было отговаривать ребят, но не твердо, сам-то потрухиваю, хорошо еще, думаю, не задавил он меня в кочкарнике-то. Короче говоря, в этот же день ушли мы из пихтовой таежки. Но все-таки случай этот запал мне в душу. «Как же, думаю, так? Ни в бога, ни в черта я не верю, а тут вроде спасовал. Нет,