История народа Рос. От ариев до варягов. Юрий Акашев
известной своим пренебрежительным отношением ко всему русскому и славянскому. Поставив перед собой задачу освободить историю от «баснословий», автор игнорировал не только русские легенды, но и практически вообще все славянские источники, хотя в то же время широко использовал скандинавские сказания. Позже некоторые статьи Байера с подробным комментарием опубликовал В.Н. Татищев в своей «Истории Российской»[8]. Он отмечал, что «Беер… исторей руских и географии не был достаточно сведом и для того в некоторых разсуждениах легко погрешить мог», что «ему руского языка, следственно руской истории, недоставало», из-за чего он допускал «немалые погрешности», что в русскую историю он «нечто ненадлежасчее внес и неисправно толковал» и что он «со избытком к умножению пруских, а к уничижению руских древних владений пристрастным себя показал»[9].
Илл. 1. Киевский синопсис 1674 г.
Преемником Байера стал другой немец – академик Герард Фридрих Миллер (русские его звали Федором Ивановичем). В 1749 г. Академия Наук поручила ему написать речь о происхождении имени и народа российского для торжественного заседания по случаю тезоименитства Елизаветы Петровны. Однако, когда эта речь («диссертация») была подготовлена, возникли сомнения по поводу ее «благонадежности», и текст был роздан членам Академии для оценки. Отзывы большей части академиков были неблагоприятны для Миллера. А в заключительном представлении, написанном адъюнктом и асессором канцелярии Академии Г.Н. Тепловым, было сказано, что автор «во всей речи ни одного случая не показал к славе российского народа, но только упомянул о том больше, что к бесславию служить может, а именно: как их (т. е. русских) многократно разбивали в сражениях, где грабежом, огнем и мечом опустошили, и у царей их сокровища грабили. А напоследок удивления достойно, с какой неосторожностью употребил экспрессию, что скандинавы победоносным своим оружием благополучно себе всю Россию покорили»[10]. Следует отметить, что Миллер, собравший большое количество материалов по разным вопросам российской истории, оставил заметный след в российской историографии, но в вопросах, касающихся начала Руси, он практически популяризировал Байера с заметным усилением норманизма.
Следующий представитель немецких воззрений на русскую историю Август Людвиг Шлецер так же, как Байер и Миллер, считал, что цивилизацию, государственность да и само имя русскому народу дали норманны, начинается же русская история только со второй половины IX в., а до сей поры «все покрыто мраком как в России, так и в смежных с нею местах»[11] и что германцы «назначены были судьбою рассеять в обширном северо-западном мире первые семена просвещения»[12]. Величайшее презрение к русским людям отразилось и в филологических «открытиях» Шлецера, согласно которым, например, слово боярин происходит от «баран» (или «дурак»), дева – от немецкого «Dieb» (вор), голландского «teet» (слово вульгарное, оставляем без перевода) или нижнесаксонского
См.:
Там же. С. 137, 225, 229.
Там же. Ч. 2. 1816. С. 178.