Санаторий имени Ленина. Нина Стожкова
и девки. Впрочем, милая моя, в те годы я здесь не лечилась, а работала. В бухгалтерии. Помимо обычных для бухгалтера обязанностей я еще и черную кассу вела. Однажды наше начальство не расплатилось в срок с «крышей», и бригада бандитов устроила разборки прямо в кабинете директора. Как назло, шеф и меня на эту «стрелку» пригласил, чтобы я подкрепила гарантийными письмами его очередное «честное слово»: мол, деньги непременно будут, но только на следующей неделе. Он в тот год собственный дом в поселке строил, и все денежки туда уплывали. К тому времени он за окна и двери расплатился, а на откат «крыше» не хватило. Для бандитов все это, по их словам, были «гнилые отмазки». Доводы директора и тем более мои обещания братки слушать не стали, тут же стрельбу открыли. Первая же пуля убила директора, а вторая рикошетом угодила мне в позвоночник. Нижнюю часть тела сразу же парализовало, вот с тех пор и катаюсь по жизни в этом чертовом кресле.
– Дааа, жуткая история, – помолчав, сказала Лина. – Как в фильмах про итальянскую мафию. Извините, но почему спустя столько лет вы решились опять сюда приехать? Насколько мне известно, в соцзащите предлагают путевки в разные лечебно-оздоровительные учреждения. А вы прямиком в Санаторий имени Ленина отправились. Не боитесь теней из прошлого?
– А чего их бояться? – пожала Надира плечами. – Все «братки» давно друг друга перестреляли и рядком на местном кладбище улеглись. А в этой «богадельне» мне все подходит: и климат, и природа, и минеральная вода, и лечебные ванны. Главное, водные процедуры хоть ненадолго, но помогают, даже чувствительность ног на какое-то время восстанавливается.
– Интересно, кто-нибудь из местных старожилов помнит вашу страшную историю? – спросила Лина, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрожал от волнения.
– Я вас умоляю! Кому и что тут помнить? Из «стареньких» никого уж не осталось, – вздохнула Надира. – Персонал санатория за эти двадцать лет не один раз поменялся. Хотя… постойте… Я вчера Марго видела. Она сказала, что каждый день перед обедом и ужином огурцами у столовки торгует. Маргошка в тот роковой для меня день в кабине директора тоже присутствовала, но во время перестрелки в шкафу спрятаться успела. Она всегда сообразительной была, сучка драная, это ей жизнь и спасло.
Внезапно старуха повернулась к Лине и взглянула на нее в упор:
– Зачем вам с этой бл@дью о прошлом разговаривать, – строго спросила она. – Захотелось нервы пощекотать? Было – и прошло, и ни к чему те давние дела ворошить. К тому же Марго по-любому не станет вытаскивать на свет божий давно забытые скелеты из пыльных шкафов, не захочет сына позорить.
– Надира, только один вопрос. Что вы думаете о смерти столичного журналиста? Верите ли вы, что парень действительно утонул в озере? – Лина решила, что ни за что не позволит старухе слезть с интересовавшей ее темы, и продолжала сыпать вопросами.
– С тех пор, как в девяностые я попала под раздачу… под раздачу пуль, стараюсь ни о чем