Подкидыш. Маргарита Зирен
дайте
Слово хоть сказать. Ваша дочь богата будет,
Коль всё наследует Жерар. Барон его уже не судит, но отдаёт
Великий дар. Любовь докажете к родным мне
Указав дорогу к ним.
мать
–В округе всем известно это,
Барон в тебе души не чает. Да может ты
Изжить со света зятька задумал моего? Мертвец то прав
Не защищает, хозяин уж не он всего. Как хитро придумал, умник! Только Если б даже знала, где скиталец, вечный путник и под пыткой
Не сказала! Сын, гони его, Тобол! Да потом умоешь
Ручки. Вокруг себя барон развёл таких,
Как сам, душой вонючки.
Калан
–Скажите люди мне в глаза! Чем
Опорочил честь свою? Когда ж обиды голоса
Звучали в сторону мою? Но за гнёт, старик несчастный,
Прощений молит он у Вас. Ваш выпад, милая, напрасный. Пора уж
Всем и примириться. Ведь дал хозяин мне наказ: покоя,
Радости лишится, пока чету я не найду,
Пока к нему не подведу.
Тобол
–Ты обвинять его уймись!
Дурного я не знал о нём. И правду скрыть
Не торопись, чтоб не жалеть тебе потом, что руку помощи
Луизе не протянули из-за мести. Но, как расстались мы на мысе, так Обходить нас стали вести. Земля их в море приютила. Но о себе
Даже в записке сообщать не должен близкий,
Дабы погоня их забыла.
Калан
–Завтра в ночь выходит судно. Не спорь, отправишься со мной.
Здесь будет матушке не трудно, оставлю денег ей горой.
Не принимая возражений,
Отсыпав щедро золотых, надежды видел он
Рожденье в глазах сияющих двоих. И в порт отправился теперь.
Вот так тактично и умело, с мёртвой точки сдвинув
Дело, приоткрыл он в тайну дверь.
III
Простившись ласково с бароном,
Калан на судно поспешил. На корабле же
Грозным войном он для команды буйной был. Любил
Порядок, дисциплину, но народец подобрал… Когда б на пристани
Искал в поход бывалого детину. Он знал, что труден будет путь и что слабак Не для лишений. Но «волк морской», бродяги суть, готов на подвиг без Сомнений. Но, уважая, всё ж боялись за дерзкий гонор главаря. За
Редкий ум же преклонялись. Хотя кому-то и дитя был по годам
Своим Калан. Но в путь корабль уж был готов, на ужин
Жарился сазан, но кого-то видно ждали. Был
Капитана лик суров, и все, страшась
Его, молчали.
Но, наконец, уставшим взором
Калан заметил и Тобола. И взгляд застыл
Его с укором. От цепких глаз, как от укола, отшатнулся
Опоздавший. Он и раньше замечал, много в жизни повидавший:
«Вид на редкость его дик. К тому ж уродство прикрывал, широкий, Выпуклый кадык. И взгляд его не объясним, не назовёшь и нрав
Благим. Но как он держится достойно! Да и как-то с ним
Спокойно. И как красив, и так сложён! Что
Зарыдал бы Аполлон.»
Раздолье было здесь ветрам,
И в путь корабль рванулся бойко. И разошлись
Все