Три пятнадцать. Джослин Джексон
в баптистскую школу я теперь словно чумная. Брайони Хатчинс, моя лучшая подруга с детсадовских времен, после лета в Неваде похудела на двадцать фунтов, хотя титьки не исчезли. Еще она выпрямила кудри, чтобы все желающие любовались ее убийственно прекрасными скулами. На уроках она в этом году усаживалась между Келли Гаттон и Барби Маклауд, и обе поворачивались к ней, будто она – шикарная книжка с картинками, и давай шептаться о том, кто из них ловчее челкой умеет трясти и о том, что в подруги я им больше не гожусь.
– Занимайся, занимайся, я покараулю, – успокоил меня Роджер.
Я покачала головой, положила учебник с фальшивой запиской в рюкзак и застыла в нерешительности. В легкие словно набили песка, и кислорода мне доставалось все меньше и меньше. Я сдалась, порылась в рюкзаке и вытащила из-под розового скоросшивателя коробочку из однодолларовой лавки с двумя тестами на беременность.
– Мне надо пописать! – сказала я Роджеру, помахав коробочкой.
– Поди ж ты, – хмыкнул он. – Что, опять?
– Представь себе, да! – огрызнулась я, и Роджер закатил глаза. (Ему прекрасно известно, что весь мой сексуальный опыт на сегодняшний день – французский поцелуй с Дуги Бреком. Дело было в шестом классе, и целовались мы на спор.) – Увидишь пикап Тайлера, свистни, ладно?
– Вот дура, – сказал Роджер. Значит, свистнет.
Я достала тест из коробочки и сунула в лифчик. Бог свидетель, о содержимом моего лифчика и говорить-то нечего, так что пусть хоть какую-то пользу приносит. Я глянула сквозь листву, соседей на улице не было, а Босс с Лизой, видимо, все еще сидели в гостиной, окна которой выходили на дорогу. Я спустилась на землю, быстрее молнии перемахнула через забор и бегом в лес. Когда я училась в начальной школе, Босс водила меня на сборы девочек-скаутов, поэтому, когда сошла с тропы, я глядела, чтоб не влезть в сумах или в плющ. Нашла годное место в кустах, вытащила тест и быстро поблагодарила небеса за то, что не попала в «скворечник» первой и не переоделась в джинсы. В юбке-то мне сейчас куда проще.
Я присела на корточки и, еще не начав писать на тест, задышала свободнее, словно мое завязанное в узел нутро начало расслабляться, хоть я и знала наперед, что тест будет отрицательный. Это дело принципа. Вот мое железное, вернее, пластиковое алиби, что я – не как Лиза и сердце Боссу не разобью. Натянув трусы, я устроилась на поваленном дереве и положила тест рядом. Целую минуту, две, три я завороженно наблюдала, как темнеет отчетливая розовая полоска. Значит, тест пригодный. При беременности в окошке считывания результата тоже появляется розовая полоска, но у меня оно всегда оставалось белым. Земля, трава, деревья – все отступило на второй план. Я глядела только в это чистое белое оконце.
Как долго я глазела на тест, а утренний воздух был на вкус чист и сладок, сказать не могу. Но вот раздался свист, и чары развеялись, а сердце скакнуло и попыталось забить мне глотку. Роджер свистнул снова, но мне потребовалось еще секунд тридцать на то, чтобы вырыть ямку, бросить в нее тест и засыпать землей.