Лихорадка. Лорен Де Стефано
перегаром и потом. Наверное, им приходится немало работать, чтобы похитить много девушек. Наверное, мы заставляем их попотеть. Особенно те из нас, кто сопротивляется – кусается, царапается и вообще заставляет их поднапрячься.
Затем появляется его улыбка. Зубы у него гнилые, их вид напоминает о щербатых ухмылках местных девиц.
Я инстинктивно отступаю на полшага, но мадам хватает меня за руку. Ее ногти и дешевые украшения впиваются в мою кожу с такой силой, что на ней выступает кровь.
Мужчина берет меня за подбородок, и по знаку мадам Джаред поднимает фонарь повыше. Я понимаю, что происходит. Этот мужчина, этот Сборщик, рассматривает мои глаза так, как мы с братом, бывало, рассматривали на рынке яблоки, чтобы выбрать те, что получше. Его взгляд вспыхивает радостью. Я пытаюсь вырваться. Но это еще не осознанное движение. Окончательно мне становится все ясно только тогда, когда мадам называет свою цену.
И я наконец понимаю, какое слово писала мне Мэдди:
«Беги».
Ее руки все еще продолжают двигаться, кричать.
«Бегибегибегибеги».
Сборщик возражает, говоря, что на улице найдет девушек за гораздо меньшую сумму. Вид у него обозленный, вот-вот зашипит. А мадам хохочет, выпуская изо рта клубы дыма, и отвечает:
– Такой там не найти.
«Беги».
Не могу! Габриель по-прежнему здесь, в плену. Мадам его убьет, я в этом уверена. Убьет, как только поймет, что не сможет превратить в еще одного тело-хранителя. Он не способен удерживать девушку против ее воли, не способен носить пистолет, не говоря уж о том, чтобы из него выстрелить.
Но даже если я побегу, как далеко мне удастся уйти? Джаред стоит рядом со мной и светит фонарем в лицо. Он готов схватить меня в любую секунду.
Дыхание перехватывает, мысли в смятении.
«Бегибегибеги».
Бежать куда? Бежать – как?
Сборщик негодует, но не уходит. Мадам понимает, что так или иначе сумеет меня продать. Она уже поздравляет себя.
По правде говоря, мне следовало этого ожидать. Для чего ей еще одна девушка? Все девицы здесь увядшие, иссохшие, истрепанные. Целая палатка отведена тем, у кого вирусное заболевание уже проявилось в той или иной степени, – мадам предлагает их клиентам с большой скидкой. Мужчины уходят от них, стирая с заросших щетиной губ кровь от поцелуев умирающих девушек. Все имеет свою цену. Когда в последний раз старухе попадалась здоровая девушка, в ясном сознании, с целыми зубами и ровной кожей?
Она сказала мне, что я похожа на ее дочь.
На дочь, которую она слишком сильно любила. На дочь, чья смерть оставила в ее душе незаживающую рану. Она больше никогда, никогда не полюбит снова.
«Мне не следовало так сильно любить мою дочь. Нельзя этого делать в мире, где ничто не живет долго».
Сборщик предлагает ей цену пониже.
«Вы, дети, как мотыльки».
Мадам увеличивает свою вдвое.
«Вы – розы».
– Это грабеж! –