Мать-ехидна лучше всех!. Елена Белова
о питомце-друге (который у нее уже был), а о питомце-сыночке. Дочка хочет быть старшей по сравнению с маленьким зверьком, полностью взять на себя хлопоты по его содержанию, чувствовать себя рядом с ним «мамой», чтобы развивать родительский инстинкт.
Стремление быть ответственным – одна из важнейших особенностей человека. Мы, взрослые, заводим детей, мечтая заботиться о них, воспитывать, защищать и любить. И ребенок, подрастая, чувствует в себе тягу опекать зависимое от него существо.
Вкус запретного плода
Запретный плод – нечто заманчивое, влекущее, искушающее, но табуированное и недостижимое. Обычно под запретным плодом люди подразумевают прежде всего негативные вещи или поступки, осуждаемые с точки зрения морали и закона: беспорядочный подростковый секс, наркотики, злоупотребление алкоголем. Может ли запретный плод не только манить фантомной медовой сладостью, оборачивающейся горьким послевкусием, но и быть целебным и полезным?
Запретным в первоначальной библейской трактовке был плод Древа познания добра и зла. Стоит задуматься о том, что далеко не все изначально запрещенное обязательно должно быть вредным, невозможным и опасным. Более того, используя вечную тягу человечества к стремлению нарушать запреты, можно применять ее как один из успешных методов в воспитании и обучении детей, и добиваться существенных успехов.
Нередко считается, что акцентирование на запрет в обращении с ребенком – это порочная практика. А между тем это мудрый и хитрый ход, требующий, однако, умелого и дозированного использования.
Непростой характер дочки стал той благодатной почвой, на которой проклюнулся, расцвел и заколосился мой талант детского психолога. Сначала я интуитивно не заставляла ее делать ничего против собственной воли, нащупывала и дергала тонкие невидимые ниточки ее желаний, направляла детское поведение в нужное мне русло. А потом поняла, что самый быстрый и надежный способ заставить малышку выполнить то, что я считаю правильным или полезным в конкретной ситуации, – это представить будущее деяние в самых радужных красках, как нечто прекрасное, заманчивое, но недоступное.
С раннего детства творчески одаренная девочка испытывала тягу к красивым словам, оценивая их звучание, причем критерии ее котировок обычной логике не поддавались. Однажды в душу дочке запало слово «помойка», не предназначенное, по моему разумению, для повседневной речи ребенка из приличной семьи.
– Какое красивое слово! – восхищалась малютка. – Круглое, как мячик, и мягкое, как плюшевый мишка! Похоже на название волшебной страны! Я хочу на помойку!
– Слово действительно классное, – соглашался во мне искушенный воспитатель. – Если ты приберешь свои игрушки и быстро заснешь после обеда, вечером я возьму тебя с собой на помойку. Может быть.
И маленькой поклоннице фонетики русского языка приходилось старательно изображать послушного ребенка целый день, вплоть до похода на помойку.
Какое