Вживленный «Чип контроля». Сергей Соболев
Сергей Николаевич, тысяча девятьсот семьдесят третьего года рождения, осужден по статье двести двадцать восьмой, часть четвертая… восемь лет лишения свободы.
Другой «абверовец», более плотного телосложения, нежели его коллега, скривив толстые губы, ворчливо заметил:
– Это у тебя первая ходка, как я понимаю? Кто так «молитву» читает?! Но ничего, ничего… Здесь тебе – не там! Быстро рога пообломаем…
Мужчина в белом халате, который до этого обсуждал что-то в компании сотрудников СИЗО, вдруг уставился на Анохина и даже на несколько мгновений замер.
– Так, так, так… – произнес он под нос, продолжая пристально разглядывать стоящего перед ним в чем мать родила зэка. – Вот это уже кое-что… очень даже недурственный экземпляр.
Он и сам, надо сказать, был «недурственным экземпляром»: рост под сто девяносто, широкоплечий, крепкого телосложения; коротко стриженные светлые волосы; даже здесь, в хорошо освещенном помещении, он не снимал солнцезащитных очков. Наверное, он был чуть постарше Анохина, но не намного, года на два или три. И еще… Если те двое мужиков в белых халатах, что заседали за столом, все же имели, судя по первому впечатлению, какое-то отношение к медицине, то этот, заинтересовавшийся вдруг Анохиным, явно выглядел военным, и не простым военным.
– Найдите мне его сопроводиловку, – распорядился он.
Пока сотрудники отыскивали пакет с нужными бумагами, рослый блондин успел дважды медленно обойти застывшего посреди помещения Анохина. Заметил, конечно, и чуть запавший живот, и слегка обозначившиеся ключицы – но грудина была широкой, и ребра пока проступали не слишком явно, – равно как и бледноватый оттенок кожи: время, проведенное в камере, накладывает на облик всякого свою приметную печать… К тому же голый человек, да еще остриженный налысо и выставленный на обзор перед одетыми людьми, почти всегда представляет из себя жалкое зрелище… Но только не сейчас, не в данном конкретном случае; зэк Анохин относился ко всему происходящему с полным, совершенным, абсолютным равнодушием – его серые глаза были словно задернуты изнутри шторкой, – как относится мраморное изваяние к обступившим его зевакам.
Но блондин отметил про себя главное: человек, стоящий перед ним, хотя и находится сейчас не в самой лучшей своей физической форме – и это объяснимо, – выглядел гораздо крепче, выносливее, сильнее тех, кто уже ранее прошел медицинский осмотр.
За исключением, пожалуй, бывшего боксера Крючкова по прозвищу Крюк да еще двух-трех личностей подобного склада. Но даже на фоне таких крепышей, как Крюк, зэк Анохин выглядел очень и очень прилично.
– Ого, – склонив голову чуть набок, сказал блондин. – У тебя, вижу, дырочка в правом боку. Ага… вот где вышла… Сквозное огнестрельное… Где воевал, Анохин?
– Там, где вас всех не было, – по-прежнему глядя перед собой, сухо ответил Анохин.
– Ты с кем разговариваешь, падаль?! – вызверился на него один из «абверовцев», замахиваясь дубинкой. – Ур-рою, мр-разь!!
– Отставить! –