Золото шаманов. Юрий Гаврюченков
вот ещё, смотри, – постучал он костяшками пальцев по стеклу последнего гроба, – пуленепробиваемое.
Я посмотрел. Окошечко и в самом деле было затянуто каким-то полупрозрачным стеклом.
– Многослойный триплекс, – похвастался Костя. – Пять сантиметров толщина!
– Возможно и куплю, – сдался я. – Бронированный гроб мне позарез нужен. Я у тебя одну штуковину хотел приобрести.
Мы зашли в комнату. Костя достал из серванта коньяк. При виде алкоголя меня передёрнуло.
– За рулём, – поспешно заявил я.
Костя убрал бутылку обратно.
– Я зачем пришёл-то: ствол нужен. Чё почём у тебя?
– Макарка есть старый и тэ-тэ в смазке.
– Давай лучше тэ-тэ, я к ним привык.
– Тонна.
– Не вопрос! И патронов пару пачек.
– Патроны есть, старые, чехословацкие, для пэ-пэ-ша.
– В чём разница?
– Бьют сильнее, в них пороховая навеска больше. Выстрел громче, отдача резче, пуля пробивает сильнее. Я сам не стрелял, пацаны рассказывали.
– Ладно, давай что есть. Мне не в тир, отдача не замучает.
– Четыре сотни, – сказал Костик.
– Когда? – я отсчитал требуемую сумму.
– Давай через час около зоопарка.
– Годится.
Я вышел из дома и забрался в «Ниву». Костя в квартире оружия не хранил, а если и хранил, то не хотел, чтобы прознали клиенты. Час времени надо было как-то убить и я решил сделать это в обществе милых и ласковых друзей. Не людей, разумеется. Доехал до зоопарка, купил билет и отправился в путь по песчаной дорожке. На душе стало легко и спокойно. Никаких последствий вчерашнего возлияния не ощущалось. Шокотерапия вкупе с плотным завтраком дала поразительный эффект.
У открытого вольера с муравьедом я задержался надолго. Посмотрел, как зверь лакает из тазика густое розоватое пойло длинным, похожим на тонкую серую змею языком. Голова у муравьеда была удивительно узкой, непонятно даже, где у него помещается мозг. Рот был совсем крошечный, пища не всегда просачивалась в него и животное с фырканьем сплёвывало обратно в тазик. Иногда муравьед задирал попеременно передние лапы, словно приветствуя зрителей.
Народу для середины рабочего дня в зверинце оказалось необычайно много. Дети с мамашами встречались, кстати, редко. Основной контингент посетителей составляли молодые коротко стриженные ребята со своими тёлками. Они сновали от клетки к клетке, громко смеялись и щёлкали «мыльницами» всё подряд.
Муравьед продолжал лакать, периодически салютуя лапами. Я обратил внимание, что на газончике среди травки протоптаны дорожки от будки к пню, от пня за будку и кольцом вокруг неё. Муравьед подтвердил мои предположения, закончив трапезу. Прополоскал пасть в ведёрке и отправился на прогулку, следуя трусцой по выверенному маршруту, размахивая широким, похожим на флаг хвостом. С тропинки он не сходил. Зрелище было жутковатое. Казалось, зверь осознаёт своё бедственное положение и старается сохранить спортивную форму в надежде на освобождение. Я вспомнил, как сам нарезал восьмёрки