Небесный странник. Владимир Корн
в небесах корабля, в отличие от морского, целая проблема. В этом не поможет ни лаглинь, ни время, за которое брошенная за борт щепка преодолеет расстояние между двумя отметинами на фальшборте, и поэтому ход корабля определяется просто на глаз. Возможно, когда-нибудь потом люди придумают, как это сделать, но сейчас определить скорость попросту невозможно. К тому же вот еще какая штука – чем ближе корабль к земле, тем меньше у него скорость, и тут уж она не зависит ни от силы ветра, ни от количества выставленных парусов, только от л’хассов. На небольшой высоте они как будто бы тормозят движение корабля, и это одна из причин того, что корабли Компании забираются в такую высь. Туда, высоко в небо, л’хассы корабли поднимают, но в то же время не препятствуют им набрать такой ход, на который они только способны. Почему так происходит? А вы спросите у Коллегии, и она вам ответит. Если, конечно, сочтет нужным или знает сама.
Когда «Небесный странник» повстречался с пиратами, мы с навигатором Брендосом как раз закончили разговор на тему измерения хода летучих кораблей и перешли к следующей. Ночь перевалила за середину, за штурвалом стоял Родриг Брис, держась за него левой рукой, а правую запустив в свою роскошную черную бороду. «Небесный странник» шел с почти незаметным креном на левый борт, но не потому, что сбились настройки л’хассов, нет. Просто ветер задувал нам в правый.
Я только что заступил на вахту, и Рианелю вообще-то следовало идти отдыхать, но у меня зачастую создается впечатление, что спит он не потому, что необходимо, а потому, что положено. Слева по курсу виднелись силуэты гор Манораса, и я на всякий случай попросил Родрига взять чуть правее. Тогда-то все и произошло.
Темную зловещую тень за кормой высоко в небе первым увидел Рианель. Наверное, потому что все мои мысли были заняты одним: почему сквозь небольшое окошечко в дверях каюты Николь пробивается свет? Время позднее, вахты она не несет, дел посреди ночи у нее нет. Так что же заставляет ее бодрствовать? Самой приятной мыслью была та, что не спит Николь потому, что думает обо мне. Сидит себе с затуманенным взором, опершись локтями на крошечный столик, донельзя заставленный всякими нужными ей предметами, положив подбородок на сжатые кулаки, и думает о том, что я тоже не сплю, неся вахту и раз за разом меряя мужественными шагами мостик «Небесного странника».
Ну, положим, мостик шагами я не мерял, а стоял рядом с Рианелем, разговаривая с ним, но ведь Николь точно не может знать, чем я сейчас занимаюсь.
– Люкануэль, – сбил меня с мысли голос Брендоса, необычно для него взволнованный, – смотрите!
К тому времени мы уже разговаривали о кораблях Компании, о заведенных на них обычаях, кажущихся нам обоим довольно странными, и даже успели согласиться с мнением друг друга, что не хотели бы поменять наше нынешнее бытие на то, о котором знали только по чужим рассказам. Говорил в основном Рианель, я больше слушал его и поддакивал. Обычно он человек молчаливый, пока не спросишь о чем-либо, и я первый раз увидел его таким разговорчивым. Видимо, даже таким людям,