История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции. Виктор Петелин
оказавшемуся на высоте и в споре с митрополитом, и в споре с князем. Умён, насмешлив, много справедливого высказывает в споре гончар Рогович. Не сдерживает своей ярости и гнева Александр Невский, не находя серьёзных аргументов в этом поединке с простым гончаром, «в этот миг свет помутился в глазах от гнева»: «Да знаешь ли ты, что в этих жилах – кровь Владимира Святого, кровь Владимира Мономаха, кровь кесарей византийских?! А ты – смерд!..» В ярости князь схватил смерда и чуть не задушил его, но, поостыв, пообещал отпустить, если он не будет снова перечить ему. Но гончар не дал такого обещания. И князь приговорил его к смерти.
В конце июля 1262 года началось восстание русских городов: в Устюге Великом, в Угличе, в Ростове, в Суздале, в Ярославле, в Переславле, во Владимире, Рязани, Муроме, Нижнем Новгороде в один день ударили вечевые колокола, и вооруженный народ бестрепетно сводил счёты с татарами – убивали баскаков, уничтожали карательные татарские отряды. Убивали и русских, предавших интересы своего народа. Но поднять всю Русь не удалось. Снова на Западе зашевелились немцы, грозя вторгнуться в пределы Новгорода и Пскова. Лучшие полки Невский отослал на немцев. Пришлось с татарами вести долгие переговоры, чтобы спасти народ от нового вторжения татар. Великий замысел поднять народ русский на татар рухнул, и Александр Невский трагически переживает эту неудачу: по-прежнему удельные князья воевали между собой. И вновь Александр Невский отправляется в Орду, «опять хитрить, молить да задаривать», чтобы спасти русских от нового татарского нашествия, «уж тогда вовек не подняться Руси». Но в это время хан приказал Александра отравить.
Ни Вячеслав Шишков, ни Степан Злобин, ни Валентин Костылёв, ни Ольга Форш, ни Валерий Язвицкий, ни Алексей Югов не вступали в открытую полемику с учёным Гуковским, выразившим сомнение в возможностях исторического романиста создать полноценный художественный образ исторического деятеля давней поры, передать его внутренний мир, чувства и мысли, переживания и поступки. Русские писатели, обратившись к отдалённым эпохам, создали целый ряд замечательных образов великих русских людей, вовсе не чуждых им ни в историческом, ни в психологическом отношении; они превосходно знали своих современников, со всеми достоинствами и недостатками их русского национального характера, и это знание современной жизни и современного человека помогало им воспроизводить прошлую жизнь в ярких художественных образах. «Прошлое – корни, из которого выросло настоящее», – утверждал Станиславский, и многие русские писатели и историки всем своим творчеством подтверждают незыблемость этой аксиомы.
Бесконечен и спор между художниками и историками о границах вымысла, о способах и возможностях писателя проникнуть в глубины и тайны давно минувшего и воспроизвести его в достоверных, правдивых образах. Отвечая тем, кто нигилистически относится к возможностям исторического романа, известный академик-историк В.Л. Янин писал: «Писатель, работающий