История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции. Виктор Петелин
прочитав несколько книг цикла эпопеи уже после революции, писал Сергееву-Ценскому:
«Прочитал «Преображение», обрадован, взволнован, – очень хорошую книгу написали Вы, С.Н., очень! Властно берёт за душу и возмущает разум, как всё хорошее, настоящее русское. На меня оно так всегда действует: сердце до слёз радо, ликует: ой, как это хорошо и до чего наше, русское, моё. А разум сердится, свирепо кричит: да ведь это же бесформенная путаница слепых чувств, нелепейшее убожество, с этим жить – нельзя, не создашь никакого «прогресса»!.. У Вас в книге каждая страница и даже фраза именно таковы: насыщены как будто даже и чрезмерно, через край, и содержание их переплёскивается в душу читателя влагой едкой, жестоко волнующей. Читаешь, как будто музыку слушая, восхищаешься лирической, многокрасочной живописью Вашей, и поднимается в душе, в памяти её, нечто очень большое высокой горячей волной.
В прошлом я очень внимательно читал Ваши книги, кажется, хорошо чувствовал честную и смелую напряжённость Ваших исканий формы, но – не могу сказать, чтоб В. слово целиком доходило до меня, многое не понимал и кое-что сердило, казалось нарочитым эпатажем. А в этой книге, не конченной, требующей пяти книг продолжения, но как будто на дудочке сыгранной, Вы встали передо мной, читателем, большущим русским художником, властелином словесных тайн, проницательным духовидцем и живописцем пейзажа, – живописцем, каких ныне нет у нас. Пейзаж Ваш – великолепнейшая новость в русской литературе. Я могу сказать это, ибо места, Вами рисуемые, хорошо видел. Вероятно, умники и «краснощёкие» скажут Вам: «Это – панпсихизм». Не верьте. Это просто настоящее, подлиннейшее искусство… Будете Вы писать книгу дальше? Это совершенно необходимо. Начало обязывает Вас продолжать эпопею эту до размеров «Войны и мира». Желаю Вам бодрости, крепко жму руку. Вы очень большой писатель, очень…»
В 20-х годах Сергеев-Ценский подвергался критике со стороны пролеткультовцев, напостовцев, официальной коммунистической критике за свои рассказы, повести и романы. С трудом пробивались его романы и повести в печать, на их пути к читателю встали критики, рецензенты, издатели. В газете «Известия» появилась краткая рецензия о первой книге эпопеи «Преображение России»: «Скучный, ненужный роман о скучных людях. Автор ставит своих героев вне общества, вне жизни. Это – маленькие люди с маленькими интересами, вернее, без них, они просто «прозябают» на земле. Полное отсутствие сочных мазков и живых красок. И кому только могут быть нужны подобные «произведения» (1926. 18 ноября). В журнале «На литературном посту» критик Ж. Эльсберг в статье «Контрреволюционный аллегорический бытовизм. Творчество С.Н. Сергеева-Ценского» писал: «В лице С.Н. Сергеева-Ценского мы имеем писателя, являющегося выразителем обнажённо-контрреволюционных настроений» (1927. № 22—23). И подобное звучало чуть ли не повсюду, что сыграло свою естественную запретительную роль в публикациях второй книги эпопеи – «Обречённые на гибель».
Сергеев-Ценский обратился за помощью к А.М. Горькому: