Одинокий Демон. Златовласка зеленоглазая. Андрей Кощиенко
обиделась. Девочке моего возраста не подобает слышать подобное!
– Гы-гы! Девочка!
– А по поводу избранного… – Уходящая богиня оглянулась на Марсуса через плечо. – Мой тебе совет – не связывайся! И доживешь до конца света! Ты разве не понял? Его же пророчество защищает! Ты можешь делать что угодно, но, пока это не мешает его осуществлению, ничего тебе не будет. А вот если подойдешь поближе, чем разрешено… Тогда я твоего пошлого юмора больше никогда не услышу… Понятно?
– Да ладно! Я его почти дожал!
– Вполне возможно, что то, что ты сделал, нужно было для того, чтобы неизбежное свершилось… Ты фантазер, – хмыкнула, исчезая, Мирана.
Письма по городу мчатся…
Император Альвеар Хайме стоял у большого окна и, глядя в него, с удовольствием постукивал по левой ладони вскрытым конвертом. Письмо было долгожданным. Уже тридцать с лишним лет имперская канцелярия с упорством идиота, пробивающего собственной головой стену, ежемесячно отправляла письма в Вечный лес. Писала, предлагая эльфам дружбу, деньги, товары, войска – короче, любовь до гроба, или, как говорят на Земле, взаимовыгодное сотрудничество. От эльфов империя в лице императора желала получить только одно – знания. Или эльфийских целителей, владеющих светлой магией жизни (так называлось это умение в фолиантах, оставшихся после древних). Не то чтобы Хайме так уж боялся смерти, но с каждым прожитым годом умереть хотелось все меньше и меньше.
«Привычка к жизни, – иронично усмехнулся краем рта император, – эта странная привычка к жизни… Мне уже скоро сто лет… Сто лет! Вроде только вчера было двадцать пять, и вот – сто лет! Просто ум за разум заходит…»
Естественно, как у императора у Хайме были самые лучшие целители в империи. И проблем пригласить целителей из других стран, понятное дело, тоже не было. Проблемы были в возрасте. Да, можно было омолодить тело, вернув десять-пятнадцать лет. Да, можно было сделать это раз, и два, и три, и четыре… Но ничто не может повторяться вечно. Если тебе уже почти сто лет, то вернуться можно только в восемьдесят. А если сто двадцать?
«Ах, ваше императорское величество, вы прекрасно выглядите для своих ста лет!» – тоненьким голоском передразнил молоденькую красавицу, одну из многих, постоянно появляющихся на балах.
Да, так и будет, сто лет… это… сто лет!
Проблема была еще в том, что ничто не проходит бесследно, как говорила Аканта. Расплатой за магическое вмешательство было то, что в какой-то момент тело переставало на него реагировать и начинало стремительно стареть, за два-три года проходя путь тех двух-трех десятилетий, которые отведены обычному человеку на старость. Причем этот момент был сугубо индивидуален и зависел от конкретного человека. Никто из целителей не мог сказать, когда это произойдет. А начинался процесс старения после очередной попытки омоложения. Так что со временем сеансы омоложения уподоблялись броску игральных костей, а что на них выпадет – знали только боги.
«Сатия знает… – продолжая задумчиво