Музыкальная шкатулка Анны Монс. Екатерина Лесина
насмешкой, как на идиотку: мол, хорошие люди не делают дубликаты ключей, не вламываются в директорский кабинет и уж точно не остаются там в виде трупов.
– Не знаю… может, он искал что-то?
– Что?
А ведь похоже на правду! Кабинет обыскивали, но аккуратно. Игнат помнил, что папку ту, синюю, он оставил на полке, а она оказалась на столе. И ящики выдвинуты, а он же их закрыл…
– Может, – робко предположила Ксюша, – ему понадобились документы? Срочно? Вдруг встреча назначена была, и… и он всегда на встречи приезжал вовремя, а тут ему понадобилось подготовиться. Или что-то уточнить. Или просто…
В принципе, это выглядело логично. Станислав приезжает в офис, чтобы подготовиться к этой грядущей, существующей лишь в теории встрече, но понимает, что ему нужны некие бумаги. И по странной случайности эти самые бумаги заперты в кабинете директора. Но – не беда. Так же – совершенно случайно – у Станислава оказываются под рукой дубликаты ключей… допустим, их когда-то сделали и положили в очередное тайное место, известное лишь своим. Итак, Станислав оказывается в кабинете, ищет нужные ему бумаги. Занимает кресло… в кресле пересматривать содержимое синей папки куда как удобнее. Увлекается. И не слышит, что в офисе появился еще кто-то.
Из своих.
Ну да, чужие здесь не ходят.
А этот свой тоже пробирается к кабинету, но вряд ли с намерением покопаться в бумагах. Тогда – зачем? Что этому неизвестному здесь понадобилось? Он открывает дверь, видит Станислава и… убивает его?
Зачем?
В убийстве нет смысла. Два человека из одной конторы, в неурочный час, в неурочном месте… достаточно легко придумать правдоподобное объяснение. Но тот, кто пришел следом за Станиславом, предпочел решить проблему иначе. И если так, то…
…и почему Стас не насторожился? Подпустил его к себе так близко?
Следовало бы выяснить, что именно искал Станислав. Может, тогда все и станет ясно?
А лопоухий убрался наконец. Тело унесли. Кабинет опечатывать не стали.
Игнат вышел к сотрудникам и, окинув их взглядом, подумал, что убить парня мог, в сущности, любой. Даже Ксюша… да, она милая. Очаровательная даже. Девочка-конфетка, но вот что под ее разноцветной оберткой прячется – вопрос!
– Его действительно убили? – поинтересовалась Эллочка, разглядывая акриловые ногти совершенной формы. А Игнат представил в этой холеной ручке нож. И почему-то картина эта не вызвала у него внутреннего протеста. Могла бы? Пожалуй. В пятницу – кофе сварить. В понедельник утром – заколоть.
Загадочная женская натура.
– Если речь о Станиславе, то – да. Он был убит.
– Бедный…
Виктория Павловна вздыхает и прижимает платочек к своей необъятной груди, в районе сердца.
Она на убийцу не похожа. Она ведь пирожки приносит, угощает ими всех, кроме Игната, и каждому спешит рассказать о своей дочери. Специалист хороший… бухгалтер… стальные нервы, бульдожья хватка.
И снова: на убийцу все же похожа и она.
Акулина безучастно пялится в окно, жевательную резинку жует, пузыри надувает.