Институтки. Надежда Лухманова
учениц, бравших уроки музыки у Метлы и не любивших ее только за то, что не любили и обязательные, скучные уроки музыки, к которой не имели ни малейших способностей.
– Вы только посмотрели бы на нее во время урока музыки, какая она злющая! – доказывала Вихорева.
– Да ведь тебя можно роялем по голове ударить, когда ты дубасишь свои гаммы!
– Три года врешь все на одном и том же месте!
Спор перешел в хохот.
– Вот что, mesdames! – на кафедру рядом с Франк взобралась Назарова. – Травить или не травить Метлу?
И общим голосом решено было не травить.
Резкий звонок прервал шум, в класс вошла классная дама, и почти вслед за нею учитель русской словесности Попов.
Это был уже далеко не молодой человек, маленького роста, с большими, выпуклыми, как пуговицы, глазами, в очках, с носом попугая, но толстым и красным от постоянного нюхания табака. Пестрый фуляр[23], засморканный и пропитанный табачными пятнами, всегда, как флаг, болтался у него в левой руке или висел из кармана. Говорил он ясно и ви тиевато, стихи читал прекрасно и, в сущности, был добрый человек и хороший, полезный учитель. Сочинения были его коньком, и он их задавал на всякие темы.
Войдя в класс, он положил на кафедру связку тоненьких синих тетрадок с последним классным сочинением на тему «Восход солнца».
– Ну-с, – начал он, семеня по обыкновению коротенькими ножками, разгуливая между кафедрой и первым рядом парт. – Сегодняшние сочинения меня не обрадовали. Как, никто из вас не видал восхода солнца? Никто не наблюдал величественной картины оживления природы?
Вот на скале новорожденный луч
Зарделся вдруг, прорезавшись меж туч,
И розовый по речке и шатрам
Разлился блеск и светит там и там…
Вы не знаете этого стихотворения Лермонтова, оно мне сейчас пришло на память! Вот как поэты описывают восход солнца, а вот как пишут у нас – возьмем, например, сочинение mademoiselle Вихоревой. – И он раскрыл синенькую тетрадь.
Я никогда не видела восхода солнца; в институте мы всегда в это время спим, а потому, когда меня отпустили летом домой на неделю, я обратилась вечером к своей maman: «Maman, позвольте мне завтра утром глядеть восход солнца – мне надо писать на эту тему сочинение». Maman посмотрела на меня с удивлением. «Ты напиши лучше “Закат солнца”, дружок, закат – это у нас бывает каждый вечер на пуанте[24] Елагина острова, и я могу свезти тебя посмотреть. Но восход… я, право, не знаю, где его смотрят. Надо спросить papa!» Я обратилась к papa, но он сказал мне, что при восходе солнца в Петербурге даже собак ловят арканами, чтобы они так рано не бегали, а порядочные люди все спят. Вот почему я не видела восхода; я поехала смотреть закат, для которого maman себе и мне купила новые шляпки. Мы приехали на Елагин, в прекрасную аллею, и сели на мысике, открытом к морю. Там много скамеек, у maman оказались знакомые, все они обратили на меня внимание, и потому мне было очень стыдно. Я все время глядела вперед, вдалеке были какие-то точки
Фуляр – шелковый носовой платок.
Пуант – здесь: мыс, оконечность.