Страсти по рыжей фурии. Татьяна Тронина
глядя в мое насупленное, мрачное лицо, а я подумала, что, вероятно, он не так уж далек от истины – я ревновала его немного к Шурочке. Уж как-то чересчур она лебезила перед ним и восхищалась им экзальтированно...
– Тата, она нормальная, обычная женщина, – отсмеявшись, спокойно сказал Митя. – А вот ты меня, голубушка, сильно тревожишь.
– Чем это я тебя тревожу?
– Я подозреваю, что некоторые детские комплексы в тебе еще не изжиты.
– Ого, ты как Шурочка, увлекся психологией!
– Нет, правда, тебя мучают призраки, которых не существует...
Митя скоро забыл и этот вечер, и этот разговор, но его слова о призраках не шли у меня из головы.
Мне было не по себе – а вдруг я и вправду бог весть что напридумывала про бедную Шурочку, которая искренне обрадовалась своей соседке по парте?
В первый раз я решилась посмотреть на всю давнюю школьную историю со стороны. Собственно, и истории как таковой не было – так, какие-то слова, взгляды, наблюдения, перипетии чужой любви, которой я завидовала. Возможно, из-за жгучей неразделенной любви к Сержу Мельникову я действительно вообразила Шурочку какой-то невероятной ведьмой. Ведь если взять за основу только факты, то она не совершила ни одного плохого поступка, ничем не навредила мне. Ну да, она говорила мне в детстве замаскированные гадости, но такое часто случается среди девчонок. И потом – только мне они казались гадостями, все остальные считали Шурочку образцом добродетели. Она предлагала мне французский крем, который был большим дефицитом в то время!
Словом, после этого вечера в моих мозгах произошел некий сдвиг – я решительно пересмотрела свое прошлое и пришла к выводу, что довольно долгое время страдала ерундой. Неужели я была таким злопамятным чудовищем в юности и до такой степени завидовала чужой красоте?
Нет, не до такой, сказала я себе, но пора бы забыть свою неудачную первую любовь к утомленному декаденту Мельникову, выкинуть из головы подозрения насчет одинокой и несчастной Шурочки. Ибо женщина, у которой нет мужа или на худой конец любовника, считается автоматически в народе несчастной, даже если она себя таковой не ощущает.
И когда спустя несколько дней ко мне явилась Шурочка, заранее приглашенная попробовать мой фирменный бисквит, я сменила гнев на милость и довольно любезно болтала с ней весь вечер. Митя тоже участвовал в нашей беседе и выглядел очень довольным – моя бывшая одноклассница захвалила его с ног до головы, и теперь, пожалуй, я не смогла бы жаловаться ему на Шурочку.
Однажды я шла по центру – никаких особых дел у меня не было, и ноги сами вдруг понесли меня в тихие московские переулочки. Туда, где раньше был магазин «Драпировка», в котором тысячу лет назад продавались портьеры четырех видов – в цветочек, ёлочку, клеточку и ромбик – и огромные полосатые матрасы, набитые морской травой.
Мой первый муж казался мне теперь еще более далеким прошлым, чем моя школьная юность. Я почти не вспоминала его, хотя, как уже говорила, нашу семейную жизнь несчастливой назвать было нельзя. Теперь я поняла, что он, наверное, очень любил меня и страдал от моего холодного, мрачного х