Жизнь солдата. Лев Моисеевич Липовский
Весь он состоит из округлых мускулов. Что плечи, что грудь, что руки, что ноги – везде одни мускулы. Сразу видно, что кузнец. Видя с каким интересом мы за ним наблюдаем, он чуть-чуть улыбается и начинает играть своими мускулами. И они будто оживают, передвигаясь с места на место. Эх, как мы завидовали его силе! Но тем не менее, смотреть на него было немного жутковато.
Человек, который его не знал, даже ужаснулся бы. А нам было хоть бы что. Наверно потому, что он – наш сосед, и мы его знали с малых лет, мы знали его тихий и застенчивый характер. Борис был в буквальном смысле волосатым человеком. От шеи до пят, от плеч до кистей рук, – весь он был покрыт кудрявыми завитушками черных волос. От старших я слыхал, что если у кого богатая растительность на теле, тот счастливый человек. Поэтому я всегда завидовал всем, у кого было хоть немного волос на теле. У меня, к примеру, их совсем не было. Однако Борису Славину тоже не позавидуешь. Ему уже около тридцати, а сказать, что он счастливый человек – никто не скажет. Да что он, вся их семья пребывает в бедности. Беднее их на нашей улице, наверно, никого и нет. Даже забора вокруг двора и того нет. А в их доме всегда полумрак, стены бревенчатые, стол и скамейки грубо сколочены из досок. Заходить к ним никогда не хотелось. Разве это счастье?!
Но зато я с удовольствием посещал их кухню, помогая раздувать огонь, хотя силы на перемещение меха едва хватало. Мне нравилось, как они работают с раскаленным куском железа. Дядя Ешка – маленьким молоточком, а Борис – тяжелым молотом. Я его с трудом от земли отрывал, а Борис целый день машет им вверх-вниз, вверх-вниз и не видно было, чтобы он уставал. Отец же его с маленьким молоточком и то часто садился в сторонке отдохнуть: старик все-таки.
За мою помощь они мне никогда не отказывали в моих просьбах и раскаленным стержнем протыкали дырочки в моем деревянном оружии: винтовке, шашке, револьвере – это было необходимо, чтобы протянуть веревочки и вешать эти игрушки через плечо. Не знаю почему, но я всегда был «воинственно» настроен…
Мы бегали на дамбу смотреть не только богатырское телосложение Бориса Славина. Нам было еще интересно смотреть, как он плавает. А пловец он был больше чем искусный. Он никогда сразу не бросался в воду. Разденется и минут пять или десять сидит на берегу и остывает. Затем подойдет к воде, ступит один шаг в воду (здесь берег уходит круто в глубину) и шумно ныряет. Волны от его броска постепенно расходятся, вода опять становится гладкой и тихой, а Бориса все нет и нет. И вдруг на самой середине реки, тихо поднимаются его руки, а затем и голова. Он плывет спокойно, переваливаясь с боку на бок, не торопясь делает закидки руками, а у шеи и головы образуются высокие пенные буруны, как на носу у парохода. Доплывет до другого берега (а Днепр здесь широкий) и без остановки плывет обратно. Где-то поближе к дамбе Борис начинал показательную программу: то кувыркнется, то выбросит все тело вверх ногами и на какое-то мгновение повисает на водой, то вдруг ляжет на воду без движений – голова, руки и ноги видны над водой – и не тонет. Вода вокруг него успокаивается, и видно,