Пекарь. Серафим Попов
ерафим Попов, 2020
© Попов Серафим, иллюстрации, 2020
© Попов Серафим, фотографии, 2020
ISBN 978-5-0051-4642-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Прекрасный парень «Пекарь» или поиски Просветления – опять П в пятой, но не той
В один прекрасный день в центре Москвы, в тихом скверике, я сидела и ждала свою сестру, которая ушла пробивать подписи под какими-то бумагами в строительной конторе. Было начало теплого майского вечера, и скверик был почти пуст. На соседней скамейке сидели две девушки в коротких юбках и обсуждали своих мужчин. И вдруг я увидела под своей скамейкой тетрадку в красной клеенчатой обложке. Я наклонилась и взяла ее в руки. Она была потрёпанной и полностью исписанной четким почерком старинными синими чернилами. Это был, вероятно, дневник. Я открыла тетрадку в середине. Даты не стояло. Вот что я там прочитала:
Пекарь 1
«Вольдемар сидел в позе лотоса с закрытыми глазами посреди почти пустой комнаты и медитировал на пустоту, шунью. Великую пустоту создания, из которой все живое вышло, как из живота матери. Он был наг и прекрасен. Йога сделала его тело гибким и мускулистым, а праническая диета – без мертвого мяса животных, птиц и рыб – сделала его умный организм устойчивым к изменениям климата и влиянию внешних условий. Он почти никогда не болел.
Он сидел посреди пустоты пространства комнаты в позе лотоса. Спина была прямой, руки сложены на коленях в маху мудру. Лицо смотрело чуть вверх – на третий глаз, в пустоту. Левая пятка была в промежности, а его мягкий, необрезанный член покоился между мохнатыми яичками. На лице был намек на улыбку, или скорее выражение внутреннего блаженства. Он пребывал в состоянии внутреннего расторжествления и растворения. Личности уже не было. Была шунь-Я.
Вольдемару было 29, и он познавал себя. Он не закончил высшего, сошедшись на мысли, что корочку можно и купить, а вот знание о себе нельзя найти нигде, кроме как внутри самого себя. Этому он и посвятил всю свою сознательную жизнь.
Одеждой дома он не пользовался уже давно, предпочитая нагую красоту своего тела аксессуарам быстро меняющейся моды, целью которой было выманивание денег у глупых мартышек взамен на обертки для их больных и неразвитых тел. Два квадратных метра его кожи мерно вдыхали прану, которая еще оставалась в небольшом количестве в воздухе многомиллионной Москвы, на уровне шестого этажа бетонной коробки, построенной в восьмидесятых, на северо-восточной окраине столицы. Июльское вечернее солнце палило нещадно, а штор у Вольдемара не было. Окна были открыты настежь, и энергия непотухающего светила заполнила всю комнату юного йогина.
Медитация подходила к концу, и кундалини уже поднялось от копчика до макушки головы юного йога, сжигая по пути все мысли и заботы, а их у Вольдемара было немного. Он жил по-монашески – одиноко и скромно. Работал он в пекарне, меняя иногда адрес предприятия питания, если работа начинала мешать его стилю жизни, направленному на самопознание и достижение состояния человеческого совершенства, а именно этого он и хотел от своей земной жизни.
Он точно знал, что каждый человек на земле родился с потенциалом полного расцвета всех способностей, но человечество погрязло в добывании денег, войнах, еде, любовных утехах и амбициозном переделывании мира под свое удобство. Половина планеты была уже уничтожена, но никто не стал от этого счастливее – ни от электронных гаджетов, быстрых самолетов, ни от бесконечной гонкой за новым. Пол-человечества было депрессивным, сексуально озабоченным, больным и злым, а вторая половина обслуживала первую половину, не успевая понять, зачем же они родились – быть продавцами в безоконных коробках огромных шоп-молов или ночными сиделками у кроватей самоубийц???
Вольдемар дошел до этого понимания картины мира, и сознательно вышел из социума. У него не было ни телевизора- зомби-ящика, ни компьютера. Был смарт-фон, который подарил ему голландский отчим на день рождения, и Воля, как все его называли, использовал его только в своих целях самопознания, не участвуя в общественной ярмарке тщеславия, процветавшей на страницах одноклассников, в контакте, фейсбука и других. Он не отрицал, что эти искусственно созданные «среды» играют определенную роль в жизни людей, но так же знал, что те, кто за день просматривает двухкилометровые информационные ленты социальных сплетен, являются жертвами современного массового сумасшествия и все время проваливаются в бездонные складки времени. Да и жизни в этих средах не было никакой. Были пиксели и раздутое, болезненное воображение.
После медитации Вольдемар посмотрел в себя и увидел там шунью, пустоту. Он пошел на кухню и приготовил праническую, легко усваиваемую живую пищу – салат из свежих овощей с бабкиного огорода и солнечный йогурт из живого молока, которое он привозил тоже от бабки, жившей на Волге около реки Пукши. Там был рядом, оставшийся от советских времен, молочный завод, или по-просту коровник