О чем задумалась, прекрасная Софи? Итальянские женские имена. Азбука любви. Книга шестая. Юрий Дмитриевич Бердников

      Венеция плывёт… Лишь корабли

      задумчиво стоят на якорях в каналах,

      и их бока до вечера теплы,

      а в окна дует ветер запоздалый.

      О чём задумалась, прекрасная Софи?

      Поставь на стол прохладные бокалы,

      возьми блокнот, на клетки разграфи —

      и обозначь в них имена вассалов.

      Портрет любимой весь февраль пишу:

      зажжённый канделябр, пылают свечи…

      в один из дней работу завершу —

      в Вероне разом воцарится вечер.

      И вот тогда я стану ревновать

      к твоим годам и ранней громкой славе —

      но ты сумеешь сердцем всё понять

      и всё простить, нисколько не лукавя.

      Когда-то звали так возлюбленную Данте,

      в те времена был именит твой род.

      Сейчас среди друзей – рок-музыканты,

      довольно непростой народ…

      И пусть Пегаса стойло

      каждый день в конюшнях разных,

      я всё ж боюсь, в меня ты влюбишься вот-вот —

      не время ли сбежать, пока бог куртуазный

      не заманил нас в самый дальний грот?

      Под куполом Санта-Мария дель Фьоре

      наполненный светом гулкий простор —

      и нужно всего-то не быть крохобором,

      отдать часть души, чтоб вплела в свой узор.

      Пускай хоть полмира сегодня не знает,

      кто драмы, идущей в веках, режиссёр,

      актёры смеются, актёры играют,

      роль исполняя всему вперекор!

      В крайнем смущении, в розовом платье

      слушала молча, не прерывала,

      а я восхищался девичьей статью,

      силу слов драгоценных зная.

      Зной всё сгущался, в соблазны играя,

      щёки её становились алыми,

      дыханьем прерывистым путь подсказала —

      и в этой победе жизни реалии.

      Пытаюсь вновь извлечь из мудрых книг

      веками в них накопленные знанья.

      Ведь был когда-то день – казалось, всё постиг,

      и был обвал, больной души метанья.

      Так и сейчас… с тобою только миг,

      а без тебя – вся вечность расставанья.

      Когда-нибудь прорежет выси крик:

      мой дом стоит, а где же мирозданье?!

      Стремясь склонить упрямо к вере,

      осталась на ночь в мастерской,

      в усердии не зная меры,

      с утра вступила снова в бой,

      но и теперь – в моей рубахе —

      сгорает в жажде просветить…

      краснея, нет вблизи монахинь,

      теряет разговора нить.

      Любвеобильность итальянок

      в Европе притча во языцех,

      пройдись по Риму спозаранок —

      поймёшь характер италийцев.

      А вырез в платьях хулиганок

      взор дразнит и помимо сессий —

      полвека сбросит с плеч профессор,

      когда вспорхнут её ресницы!

      Всё