Убийство на улице Фельмана. Гоар Маркосян-Каспер
мама!
Она заглянула в пустую комнату справа от входной двери и спросила высунувшегося из детской… смешно, но это название сохранилось до сих пор, хотя «ребенок» ее почти перерос… сына:
– Где бабушка?
– У телевизора, – ответил тот лаконично и исчез.
Эне быстрым шагом пересекла коридор и вошла в гостиную, где в неглубоком кресле сидела рыхлая женщина с дряблым лицом и коротко подстриженными седыми волосами.
– Мама, – начала она и остановилась перевести дух.
Мать выключила телевизор.
– Что с тобой? – спросила она беспокойно. – Случилось что-нибудь?
– У меня для тебя новость, – сообщила Эне, пристально глядя ей в глаза.
– Да?
– Умерла Ану Туксам.
– Ану?! Как?!
– А так, – сказала Эне с плохо скрытым оттенком торжества.
– Когда?
– Сейчас. Вернее, полчаса назад. Прямо на собрании.
– На собрании?
– Да. Что-то там бормотала и вдруг выронила стакан и упала.
– Какой стакан? – не поняла мать.
– Там пили вино, – объяснила Эне. – По поводу завершения работ на чердаке. Допили и собирались начать собрание, и тут она свалилась. Мешком.
– Может, она просто потеряла сознание?
– Нет, не просто. Приехала «скорая», вот только что. И я слышала, как врач сказал…
– А где Тойво? – спросила мать машинально.
– Остался там, наверху, а я прибежала, чтобы тебя… тебе сказать…
Какое слово она в последний миг заменила на «сказать», уж не «порадовать» ли? Она сама того не знала, не знала и мать, которая смущенно потупилась, однако не удержалась.
– Есть все-таки бог на небе, – пробормотала она, и дочь ответила мстительно:
– Есть. А может, не только бог на небе, но и кое-кто на земле.
– Что ты имеешь в виду? – спросила мать с легким испугом и добавила с улыбкой, больше напоминавшей гримасу, правая половина ее лица была почти неподвижна: – Эне! Ты ведь знаешь, о мертвых дурно говорить не полагается.
– Знаю, знаю. Хорошо или ничего. Так я ничего и не говорю.
Из коридора донесся звук захлопнувшейся двери. Эне прислушалась.
– Тойво, – сказала она. – Пойду узнаю, что там еще было…
Григорий Петров вышел из лифта, пересек лестничную площадку, надавил ладонью на кнопку звонка и придерживал ее до тех пор, пока за дверью не послышались торопливые шаги.
– Иду, иду! Да перестань ты! – сказала сердито его жена Валентина, распахивая дверь. – Пьяный, что ли? Не на собрании ж напился. А что это оно так быстро кончилось? Или тебя выставили?
– Не выставили, – ответил муж довольно. – Не было собрания. Отменили. Дай пройти.
– Отменили? – удивилась Валентина, отступая в сторону. – Почему?
Петров вошел, закрыл за собой дверь, наклонился к жене и произнес таинственным шепотом:
– Угадай.
– Откуда