Убийство на острове Родос. Гоар Маркосян-Каспер
сверкая глазами, обличали невежество, косность, жадность и прочие достойные качества служителей литературной мамоны. Впрочем, Диана не могла их за это осуждать, она сразу вспомнила, как будучи последний раз в Москве, заглянула к матери в издательство и застала там, наряду с другими деятелями некую агентессу из Германии, бывшую русскую по имени то ли Галина, то ли Марина, которая сидела, задрав, как они там, на Западе, умеют, лодыжку правой ноги на бедро левой, и безапелляционно толковала о том, что современная литература это истории в диалогах, и что всякие рефлексии она на дух не переносит и продавать их никогда не возьмется. Диана хотела было ей заметить, что рефлексии, собственно говоря, и есть литература, а то, о чем она говорит, в лучшем случае драматургия, а в худшем, сценарии телесериалов, но не стала, не было смысла, таких ни в чем не убедишь, она только уныло подумала, что именно подобные Галины-Марины и решают, что кому читать. Она чуть не вмешалась в дискуссию, не ту, а эту, здешнюю, но вспомнила лежавшую за домом несчастную блондинку, и у нее пропало настроение, она отвернулась от дам и поискала взглядом Януса.
Тот стоял на самом солнцепеке, смело подставив обжигающим лучам и так уже облупленный нос, и молча разглядывал море внизу. Переодеться подобно Диане в более благопристойные на ее взгляд брюки он и не подумал, был в обычных бесформенных, длинных и широких шортах со множеством карманов. Собственно, в брюках его Диана не видела, возможно, он так, в шортах, и приехал, почему нет, в Таллине в шортах иные разгуливают и не в такую погоду, которая стоит в середине сентября, еще хлеще, для подобных подвигов они почему-то выбирают апрель, который куда холоднее… Лицо Януса ничего не выражало, кто знает, может, ему и вовсе пока неизвестно, что погибшая женщина – его знакомая… Если, конечно, он не приложил к этому руку. Или руки? Она перевела взгляд вниз, но Янус руки держал в карманах, и если б даже у него дрожали пальцы, увидеть это никому бы не удалось.
Калев вернулся в соломенной шляпе, передал Диане ее роскошный головной убор, от которого, впрочем, здесь было мало толку, ибо огромная черная широкополая шляпа не имела никаких завязок, наверно, ее надлежало прикалывать к прическе шпильками, как поступали дамы, еще в прошлом веке носившие не только шляпы, но и прически. Диане с ее короткой стрижкой шпильки вкалывать пришлось бы прямо в череп, а поскольку тут постоянно дул ветер, то шляпа ежеминутно срывалась с ее головы и отправлялась в самостоятельное путешествие, словом, она надевала ее редко, предпочитая бейсболку. Но теперь она торжественно нацепила упомянутый предмет роскоши, придавший ей вид великосветской дамы (правда, незаметно придерживала его рукой), и стала от нечего делать позировать на фоне олеандров и гранатовых деревьев с еще неспелыми желтовато-зелеными плодами.
Наконец из-за дома показалась маленькая группка должностных лиц, наверно, так, Диана их не разглядывала, она смотрела на накрытые простыней носилки, которые вынесли и поставили перед дверью в столовую. Затем всех присутствующих попросили подойти, с лица блондинки откинули простыню, и один из полицейских