Лафраэль и доспехи тьмы. Ланре ТЕН
Но всегда она сдерживала себя, потому что знала, что ее брат никогда не оставит Хайрама в беде. Они оба друзья детства, через многое прошли и никогда не предадут друг друга. По крайней мере, ей хотелось в это верить.
Но почему же сейчас ее одолела тоска?
Да, точно, то была изнывающая тоска, поселившаяся в ее груди,– но почему и когда она успела овладеть сердцем принцессы? Никто не знал ответ на этот вопрос, даже сама Мэрион. Ей хотелось лезть на стену, царапать гранит, но только, чтоб беспокойство это прекратилось. Она давно не видела Хайрама, не слышала его голоса, не замечала его застенчивой улыбки и пронзительного взгляда. Ей вспомнились его натруженные сильные руки, когда он прикасался к ней, его полные жизни губы, когда он целовал ее нежную белую руку в знак приветствия.
Краска залила ее лицо.
Он ушел два года назад, внезапно, никому ничего не сказав и не объяснив своего поступка. В то время он стал в народе известен как непобедимый и могучий воин, его любили, он пользовался успехом, его принимали во всех благородных домах,– но все же он ушел, отказался от будущности и ушел.
Но куда?!! В народ?!
В эту неизвестную принцессе массу, скопище необразованных и жестоких людей, которые каждый день только и умеют, что воровать, бить, грабить. Она никак не могла понять и принять этого факта.
Как он мог покинуть короля и принца, променяв их на пустые увеселения и никчемную выпивку? Как он мог отвернуться от достатка и богатства, что сулило вновь подъем его дому, на вот такую жизнь, какую он влачил сейчас? Она этого не могла ни принять, ни понять.
Но кроме всего прочего, ее озадачил в большей степени совсем другой вопрос, выбив почву из-под ног, в котором она старалась не признаваться даже самой себе. Эта жгущая изнутри тайна, не дававшая ей успокоения, как она не пыталась его подавить в себе. Все больше к ней по ночам являлся всего один навязчивый вопрос, который подступал и тревожил, поминутно то затихая, то вновь возрождаясь подобно сказочному фениксу из пепла. Он был для нее важнее всех остальных в ее жизни вопросов.
Как смел он променять ежедневные встречи и беседы с ней, на отверженность и отчуждение, каким окружил себя сейчас? Как мог он променять ее на вот такую вот «свободу»?
Да, она принцесса. Она это слишком хорошо понимала, с ее статусом о любви не могло быть и речи. Ей предстояло выйти за принца или герцога, но никак не за бедного рыцаря, хоть и благородного, и родовитого, каким ей представлялся Хайрам; да она и не видела себя рядом с ним,– он был ей дорог, как друг и только как друг…
Он был единственным, кто угождал ей, веселил ее, был ей мил и, самое главное, рядом в любую тяжкую минуту. Теперь же ее окружали какие-то фальшивые личности, приносящие одни только огорчения, ненатуральный смех и неприязнь. Он оставил ее одну, оставил без объяснений своего поступка. Она чувствовала себя человеком, которого предали и обманули, бросили на съедение волкам, оставили, наконец, совсем одну!
Правда, она его