Ох уж эта Люся. Татьяна Булатова
взгляд и возмутилась:
– Она же грязная, вы ею пол мыли!
– Зато прохладная, – развеселилась тетка, а Люся чуть не заплакала от отчаяния.
– Может, в вагоне есть врач? – с надеждой она обратилась к пассажирам.
– Я врач, – выступил вперед усатый дядька. – Ветеринар.
Петрова взмолилась:
– Помогите, пожалуйста! Вот этой девушке, – она ткнула пальцем в сторону лежавшей на полке Валентины.
– Как вы себя чувствуете, девушка? – без промедления начал оказывать помощь Айболит, и Петрова не поверила своим глазам: Валя смотрела на склонившегося над ней мужика и почти беззвучно шевелила губами.
– Как вы себя чувствуете, девушка? – повторил усатый ветеринар.
– Хорошо.
Айболит пощупал пульс и со знанием дела констатировал:
– Нитевидный.
– Нитевидный? – тревожно переспросила Люся.
– Щас еще пощупаю, – пообещал спасатель и приступил к делу.
Сначала, по его представлениям, пульс обозначился на внешней стороне роскошного бедра, потом под круглой коленкой, наконец, около полной щиколотки. Валентина с изумлением смотрела на ветеринара. Петрова – на его руки. И только повидавшая всякое проводница уверенно вмешалась в процесс осмотра:
– Эй, мужик! Девка – не лошадь. Руки-то не распускай!
– Жить будет, – весело произнес застигнутый на месте преступления Айболит и, вытерев руки о штаны, подмигнул мужикам. Те, переглянувшись, зареготали, а женщины укоризненно зашикали.
– А ну разойдись! – скомандовала проводница и замахнулась на зевак бывшим веником. – Пол домыть надо – скоро станция.
Перегнулась в пояснице и двинулась к началу вагона.
Поезд медленно подъезжал к станции со звучным названием Свистелько.
Петрова перенервничала. На какое-то время силы ее, похоже, оставили. Зато Валентина оживала на глазах: она уже не просто сидела, опершись на подушку, но и с интересом вглядывалась в станционный антураж и вслушивалась в голоса привокзальных торговок.
– Картошечка! Картошечка горяченькая! Картошечка с укропчиком! Пиво! Лимонад! Лимонад! Пиво! Рыбка сушеная! Рыбка вяленая!
– Люсь, я есть хочу.
Петрова, прикрыв глаза, отмахнулась:
– Валь, ну я не знаю, тебе, наверное, нельзя.
– Люсь, ты же не доктор. Откуда ты знаешь, что нельзя?
– Откуда-то знаю…
Валя, понимая, что поезд на станции Свистелько не будет стоять бесконечно, разволновалась. Голод будил в ней беспокойство. Валентина представила перспективы дальнейшего пути в город счастья по железной дороге и с надеждой спросила:
– Может, выйдешь на перрон, купишь что-нибудь?
– Не пойду, – Петрова тоже умела быть твердой.
По тону напарницы воскресшая из обморока Валя поняла: еды не будет. И с этого момента решила рассчитывать только на себя. Продумывая план мести равнодушной Люське, она рассеянно следила за движущимися за окнами вагона пассажирами, прикидывая, кого позвать на помощь.
– Валь, успокойся