Голубой горизонт. Уилбур Смит
комнаты на самом верхнем этаже, и из окна своей спальни она видела тяжело груженные баржи и приходящие с моря рыбацкие лодки.
Однако больше всего ей нравилась весна. Тогда вся семья переселялась за город, в Моои-Уитсиг, их сельское поместье. В эти волшебные дни Хендрик с семьей жил в коттедже, который отделяло от большого дома озеро. Луиза помнила, как с наступлением тепла с юга прилетали большие стаи гусей. Они с плеском опускались на воду озера, и их крики будили ее на рассвете. Она ежилась под стеганым одеялом и слушала храп отца в соседней комнате. Никогда ей не было так тепло и уютно, как в такие мгновения.
Мать Луизы, Энн, была англичанкой. Ее отец привез дочь в Голландию еще ребенком. Он был капралом в охране Вильгельма Оранского, после того как тот стал королем Англии. Когда Энн исполнилось шестнадцать, ее в качестве помощницы повара приняли в число челяди ван Риттерсов, а еще год спустя она вышла замуж за Хендрика.
Мать Луизы была полной и веселой, ее всегда окружали восхитительные кухонные ароматы: пряностей и ванили, шафрана и свежего хлеба. По ее настоянию Луиза выучила английский язык, и, оставаясь наедине, они всегда разговаривали по-английски. Луизе легко давались языки. Вдобавок Энн научила ее готовить и печь, шить и вышивать и вообще всем женским премудростям.
По особому разрешению минхеера ван Риттерса Луизе было позволено учиться с хозяйскими детьми, хотя при этом ей следовало сидеть сзади и молчать. Только оставаясь наедине с отцом, она могла задавать вопросы, которые ежедневно рвались у нее с языка. Она очень рано усвоила почтительные манеры.
Только дважды за эти годы Луиза видела мефрау ван Риттерс. Оба раза она украдкой наблюдала за ней из окна классной комнаты и видела, как та садилась в огромную карету с глухими черными занавесями, сопровождаемая десятком слуг. Это была загадочная фигура, закутанная во множество слоев черного вышитого шелка, с темной вуалью на лице. Луиза как-то слышала, как мать судачила со служанками о хозяйке. Та страдала от какой-то кожной болезни, сделавшей ее лицо чудовищным, как адское видение. Даже муж и дети никогда не видели ее без вуали.
Минхеер ван Риттерс иногда посещал классную комнату, чтобы проверить, каковы успехи его детей. Он часто улыбался красивой скромной девочке, сидящей в глубине класса. Однажды даже остановился возле Луизы и посмотрел, как она аккуратным почерком пишет на своей грифельной доске. Он улыбнулся и коснулся ее головы.
– Какие у тебя прекрасные волосы, малышка, – прошептал он.
Его собственные дочери были полными и некрасивыми.
Луиза покраснела. Она думала, какой он добрый и в то же время далекий и могущественный, как Господь Бог. Он даже походил на изображение Бога на огромной картине маслом в банкетном зале. Картина была написана знаменитым художником Рембрандтом Харменсом ван Рейном, протеже семейства ван Риттерсов. Говорили, что позировал художнику дед минхеера. На картине изображалось воскрешение Христа: милосердный