Голубой горизонт. Уилбур Смит
до конца ряда, он расстегнул ширинку и начал шумно мочиться. А когда возвращался, Баккат заполз под брюхо лошади, и Рихтер даже не посмотрел в его сторону. Он вернулся к своему месту у костра и что-то сказал Ксиа. Тот ответил.
Баккат дал им несколько минут на то, чтобы снова удобно устроиться, и пополз вдоль ряда лошадей, надрезая их недоуздки.
Джим услышал сигнал – тихий крик ночной птицы. Такой убедительный, что он лишь понадеялся, что это Баккат, а не настоящая птица. «Теперь возврата нет!» Он взлетел на спину Драмфайра. Взвинченный жеребец не нуждался в понуканиях, и, почувствовав прикосновение ноги Джима, двинулся вперед. Туша львицы поволоклась за ним; ее брюхо было распорото, зловонные внутренности вываливались из брюшной полости и тащились следом, и Драмфайр не смог больше это выдерживать. Он поскакал прямо на спящий лагерь, а Джим на его спине орал, выл и размахивал над головой шляпой.
Баккат выскочил из темноты на дальней стороне и испустил невероятно громкий для такого маленького тела звук. Это была совершенная имитация львиного рева.
Капрал Рихтер, едва проснувшись, встал и выстрелил из мушкета в проносящегося мимо Джима. Пуля миновала Драмфайра, но попала в одну из привязанных лошадей, разбив ей переднюю ногу. Лошадь заржала, дернулась, порвала подрезанный недоуздок, упала на спину и забила поднятыми ногами. Остальные солдаты просыпались и тоже хватались за мушкеты. Паника оказалась заразительной, и они стреляли по воображаемым нападающим, выкрикивая призывы и приказы.
– Это ублюдок Кортни! – взревел Кайзер. – Это он! Стреляйте в него! Не дайте ему уйти!
На лошадей обрушились крики и вопли, залп мушкетного огня и, что страшнее всего, запах крови и внутренностей льва. Прошлой ночью на них несколько раз нападал львиный прайд, и воспоминание об этом еще не стерлось. Лошади не выдержали. Они натягивали веревки, лягались, вставали на дыбы и ржали от ужаса. Одна за другой веревки лопались, и лошади освобождались. Они повернули по ветру и плотным табуном унеслись в ночь. Сразу за ними скакал на Драмфайре Джим. Из темноты метнулся Баккат, ухватился за его стремя. Драмфайр понес и его, а Баккат продолжал реветь, как разъяренный лев. За ними в пыли бежали Кайзер и его солдаты, они гневно орали и стреляли, едва успевая перезаряжать.
– Остановите их! – кричал Кайзер. – У них наши лошади! Остановите их!
Он споткнулся о камень и упал, тяжело дыша, сердце у него колотилось так, словно вот-вот разорвется. Кайзер посмотрел вслед исчезающему табуну, и на него обрушилось понимание катастрофы. Он со своими людьми застрял в горном бездорожье, в десяти днях пути от цивилизации. Припасов у них мало, но даже то, что есть, они не смогут унести с собой.
– Свинья! – заорал он. – Я доберусь до тебя, Джим Кортни! Я не успокоюсь, пока не увижу тебя на виселице, пока черви не заполонят твой череп и не начнут выползать из твоих глазниц. Клянусь в этом всем святым, и пусть Господь будет мне свидетель!
Сбежавшие лошади держались вместе, Джим подгонял их. Он перерезал веревку,