Письма Ирине. Роман в письмах. Александр Геннадьевич Балыбердин

      Через несколько часов «Аэробус», взлетев в Домодедово, унесёт вас с Настей на солнечный Кипр, а я сижу в нашем дачном домике на Черном озере, смотрю в окно, за которым из-за серых и плотных, словно набитых ватой туч, пытается выглянуть солнце, и скучаю по тебе.

      В печке трещат дрова. Что поделаешь, уже второй день на улице не больше 12 градусов. Приходится топить. Если бы ты была рядом, то не сдержалась бы и сказала: «Ничего себе лето!». И поскольку тебя рядом нет, я скажу это за тебя и порадуюсь, что, хотя бы у вас с Настей, лето будет. Помнишь, как мы вместе смотрели прогноз, и он обещал каждый день только солнце и выше 35? Интересно, сбудется ли? Желаю, чтобы сбылось, и вы накупались и назагорались вдоволь. Так, чтобы и загара и хорошего настроения хватило на целый год. Уже представляю, как 11 августа на вокзале буду встречать вас, моих «шоколадок».

      Знаю, что эти дни пролетят быстро, на одном дыхании. А затем ещё две недели и наступит памятный день нашего серебряного юбилея, до которого, когда-то, казалось, еще, ой, как далеко! Так далеко, что надо еще дожить, а, оказалось, вот он – привет! И мы почти не изменились. То есть, конечно, пережить пришлось немало, и это хорошо – есть что вспомнить. Но, что удивительно, где-то на глубине, кажется, мы – все такие же, как и двадцать пять лет назад.

      Вот написал эту цифру и вздрогнул – неужели нашей любви уже четверть века! Получается, что я уже дольше живу с тобой, чем до тебя. Если же принять во внимание, что долгое время я жил не своим умом, а чужим – родителей, учителей, армейских командиров – получается, что вся моя взрослая, осознанная, самостоятельная жизнь – это ты.

      И вот пошел уже третий день, как эта жизнь меня оставила. Словно, моя душа отделилась от тела и вместе с вами улетела в теплые страны, а я остался на наших шести сотках. Поливать огурцы, топить печь, стучать по клавишам ноутбука, смотреть сводки теленовостей, слушать «Эхо Москвы» и храп дедушки Гены. Который лежит напротив меня на диване, сопит и видит десятый сон с того момента, как пообещал, что выспался и больше спать не будет, да и, вообще, не спал, а только делал вид, что спит.

      Как тебя не хватает! Нет, я вовсе не хочу поплакать тебе в жилетку, и мне даже не жаль, что эти несколько дней мы проведем на расстоянии в несколько тысяч километров – тем радостнее будет встреча. Просто я подумал, что, раз у меня появилось время, и за окном дождь, то «это ж-ж-ж неспроста», и надо вложить все это – и время, и дождь, и внезапно накатившую грусть в эти строки, сочиняя которые, я ощущаю твое присутствие. Словно ты вышла всего на несколько минут, чтобы полить огурцы или пройтись с Лаки, и скоро войдешь, увидишь, что я снова сижу за ноутбуком и, улыбнувшись, спросишь: «А что это ты делаешь?».

      Вспоминаю день, когда мы познакомились. Это случилось в сентябре 1987 г. на уборке урожая в Арбажском районе, когда я по поручению комитета комсомола пединститута объезжал студенческие отряды. Почему-то пришло в голову, что это был конец недели, пятница. А, если так, то это была пятница 11 сентября – Усекновение главы Иоанна Предтечи. Примечательный, надо сказать, день.

      Если бы кто-то сказал, что спустя пятнадцать лет мы переедем в дом на Пятницкой и будем жить рядом с Предтеченской церковью, в которой я буду служить священником, а ты работать в церковной лавке – это показалось бы мне невероятным приключением из другой жизни. Впрочем, так и есть – наша жизнь и, правда, стала таким приключением.

      Но тогда все было иначе. Более того, нас еще не было. Нам только еще предстояло встретиться, и, страшно подумать о том, что этой встречи могло не произойти или же, столкнувшись лицом к лицу,