Вид с больничной койки (сборник). Николай Плахотный
инструментов «штучку» подарил бывшему таперу его давний поклонник, практикующий врач, в чей дом однажды «по вызову» явился доктор музыкальный.
В первую же секунду Изе бросилась в глаза эта удивительная вещь. Хозяин ее все понял без слов. Вместо гонорара отдал он футляр со стетоскопом маэстро, с которым тот уже не расставался. Эбонитовой трубочкой он прослушивал все нутро заболевшего музыкального инструмента – только потом по мере надобности брал в руки пассатижи, отвертку, гаечный ключик или что-то другое.
Всякий раз это действо напоминало хорошо разыгранный спектакль. Файбисович превращался в сказочного мага; он чародействовал, казалось, добирался до ФИБР ДУШИ занемогшего «пациента», возвращая ему здоровье, а то и жизнь.
Слух о чудесном исцелителе клавишников быстро распространился по молдавской столице. Маэстро взяли в штат филармонии, за ним закрепили персональное авто. Изя Файбисович собственноручно привел инструмент «в порядок» для самого Святослава Рихтера, когда тот сделал короткую остановку в Кишиневе по пути на гастроли в Вену.
Да, бывали времена, а теперь моменты!
И вот наяву, много-много лет спустя в палате Кардиологического центра мне представилось, будто вижу перед собой… маэстро, но уже от медицины. Только вместо черной эбонитовой трубочки в его руках был блестящий фонендоскоп. Отпрянув от груди, шеф кардиологии схожие манипуляции проделал со стороны спины.
Пауза, тишина… Закончив действо, профессор Беленков, как бы размышляя вслух, проговорил:
– От инфаркта и рубца не осталось. Вижу, была честная, штучная работа.
Тут голос подала доктор Бланкова:
– Юрий Никитич, значит, вопрос об ангиопластике пока возбуждать не стоит?
– Пока нет острой необходимости.
То был диагноз академика, который на этом уровне обсуждению не подлежал.
Беленков дружески положил свою руку на мое левое плечо.
– Спасибо, доктор.
– Не за что, – прозвучало в ответ.
На третий день Зоя Николаевна выдала выписной эпикриз, на трех листах, мелкого компьютерного набора.
– В случае чего примем вас вне очереди… Вы представляете для нас клинический интерес.
В словах врача чувствовалась отнюдь не пустая формальность. На следующий день пешком поднялся двумя этажами выше.
Приемная Беленкова оказалась пуста. Дверь кабинета была приоткрыта.
– Не помешаю?
– А-а-а, заходите, – хозяин кабинета оторвался от ноутбука. Я рубанул, что называется, сплеча:
– Юрий Никитич, есть идейка… Почему бы академику не поговорить с глазу на глаз со своим пациентом.
– О чем?
– О жизни. О медицине. О нашем времени. О человеческой душе, между прочим.
Долгая пауза. Зазвонил телефон. Похоже, с кем-то был трудный разговор. Наконец трубку положил на аппарат. Откинувшись на высокую спинку кресла, академик какое-то время пребывал в задумчивости. Но вот, глянув