Эпоха мечей: Короли в изгнании. Времена не выбирают. Время жить, время умирать. Макс Мах
мужчину («По местным понятиям, разумеется», – отметило ее циничное сознание), к тому же успешного, судя по костюму и аксессуарам.
– Ты шикарно выглядишь! – Вадик был потрясен, но для нынешней Лики это уже было не актуально. Во всяком случае, в том давнем смысле слова. Однако…
«Он? – удивилась Лика, прислушиваясь к своим ощущениям, столь неожиданно погнавшим ее ”погулять”. – Нет, навряд ли. Он никакой».
Действительно, кроме равнодушного интереса к призраку из прошлого, она ничего не чувствовала. Ничто не шелохнулось в душе, и сердце по-прежнему ритмично качало кровь. Или это Маска гнала кровь по ее телу? Неважно. Разделить их теперь было уже невозможно. Никто не смог бы этого сделать. Даже Меш, и тот не мог объяснить того страшного чуда, которое совершил на пару с Саркофагом.
Вадик уже стоял перед ней, растерянно улыбаясь и буквально раздевая ее своим ставшим вдруг жадным и липким взглядом. Его воодушевление позабавило ее на мгновение, но на смену иронии быстро пришло раздражение.
– Иди, Вадик, – сказала она холодно и затянулась. – Иди! Не маячь, а то кто-нибудь из моих людей может тебе что-нибудь сломать. Будет больно. Ты же врач. – Она смерила его взглядом и пришла к выводу, что не ошибается. – Хоть и бывший. Должен знать.
Потеряв к внезапно сдувшемуся, ставшему каким-то мятым и блеклым, как использованный презерватив, Вадику интерес, она снова повернулась к Кержаку.
– Извините, Игорь Иванович, – улыбнулась она Кержаку. – Нам помешали.
Но им помешали опять. Неожиданно быстро вернулась официантка. Вернее, теперь их было две, и третья спешила следом.
«Дошло наконец, – удовлетворенно констатировала Лика, увидев этот парад, но тут же поморщилась, уловив сквозь сложные запахи кофе («Терпимо») и пирожных («То, что доктор прописал, хотя могли бы быть и свежее») дуновение коньячного аромата. – Ну что за люди!»
Первая официантка – та самая – уже расставляла на столике чашечки с кофе, сахарницу и прочие причиндалы.
– Милочка, – Лика выстудила голос так, что ей самой стало знобко и неуютно, – если я заказываю коньяк, то я ожидаю, что его мне и подадут. Она смотрела на вторую официантку, на подносе которой, собственно, и стояли коньячные бокалы.
– Но… – начала отвечать стремительно краснеющая девушка, однако Лика не дала ей продолжить.
– Передайте, милочка, бармену, – сказала она сухо, – что у каждого напитка есть свой вкус и запах. То, что вы принесли, это не V.S.O.P. и даже не V.S.[11]. Это бренди. Неплохой, положим, даже французский, но бренди, а не коньяк. Вы меня поняли?
– Да, – пролепетала девушка. Руки у нее начали трястись, и бокалы, оставшиеся на подносе, тихо позвякивали.
– Идите, – милостиво отпустила Лика официантку, а взгляд ее между тем скользнул по зеркалу в глубине зала. Растерянный Вадик возвращался за свой столик к ждущей его раздраженной, если не взбешенной брюнетке. Но на свою даму Вадик не смотрел, он все время оглядывался на Лику.
– Я,