Избранное. Том 2. Историческое и настоящее. Алексей Кулаков
землянку, но мёрзлая земля не поддавалась лопате. Кое-как сколотили из валявшихся брёвен укрытие и решили отдохнуть. Только легли, начался артиллерийский налёт по гребню высоты. Выжидаем. Как только немецкая артиллерия умолкла, выбегаем из укрытия к орудиям. Старший лейтенант Кокора выпускает ракету. Немецкая пехота наступает по всему фронту. Пытаемся стрелять прямой наводкой из орудий, но в темноте не видно цели, и мы снова берёмся за пулеметы и автоматы.
В эту ночь вражеским цепям удаётся обойти высоту с обоих флангов. Связь с тылом прервана.
– Спокойно, товарищи! – говорит старший лейтенант Кокора, склонившись над радиостанцией.
Старший лейтенант вызывает генерал-майора. Генералу не верится, что мы на высоте. Он говорит, что три раза посылал разведчиков и каждый раз разведчики обнаруживали на высоте немцев. Наконец, командиру батареи удаётся доказать, что на высоте мы.
– Теперь мне ясно, – говорит генерал, – значит, на высоте и вы, и немцы.
Вскоре красноармеец Долгов нашел канавку, по которой можно было пробраться в тыл, и установил связь с дивизией. Принесли боеприпасы, положение наше облегчилось.
Во второй половине ночи в лощине появились фашистские бронетранспортёры с крупнокалиберными пулемётами.
– Неужели возьмут высоту, а? – спрашивает красноармеец Юдичев. А я его ругаю: «Чего ты панику поднимаешь, первый раз на войне, что ль?» Ругаюсь, а сам думаю: только бы до рассвета продержаться, а там легче будет. Главное, цель будет видна, а то сидишь, как в котле, строчишь из автомата в темноту, не видишь, куда пули летят.
Стало рассветать. Смотрим, совсем рядом стоят два бронетранспортёра – не то замаскировались, не то застряли в лощине. «Теперь есть работёнка», – говорю ребятам и навожу орудие на цель. Первый снаряд на перелёт пошел, а второй угодил прямо в машину. Из другого бронетранспортёра немцы бежать кинулись. Кричу: «Осколочных!». Ещё три снаряда выпустили, и работа закончена.
В это время по скатам высоты дали залп гвардейские миномёты и наша пехота перешла в наступление. Бой был ожесточённый и продолжался весь день. Ночная работа нашей батареи не пропала даром. Наши орудия стояли теперь на самых выгодных позициях и били прямой наводкой по фашистским артиллерийским батареям. Всё шло хорошо. Снаряды рвались точно на огневых позициях противника. Но вот я перевёл прицел на тяжёлое немецкое орудие, установленное на специальном фундаменте. Таких орудий у врага было здесь около тридцати. На эти орудия немецкое командование возлагало большие надежды, когда заявляло о неприступности своих позиций на Одере. Когда мы открыли огонь по новой цели, снаряды стали задевать за гребень высоты и разрываться, не долетев до цели. Снова смотрю в панораму, – цель видна хорошо, но снаряды продолжают задевать за высоту. Что тут делать? Выдвинуться вперёд нельзя, всё под огнём. А цель разбить необходимо. Я решаю попытаться прицелиться в ствол,