Солнце Любви. Поэзия нового века. Владимир Кевхишвили
на волю меня,
Манят дали меня иные.
Отпусти на волю меня,
Видишь звёзды на небосводе?
Чем томиться день ото дня,
Лучше сгинуть там, на свободе.
* * *
Что мне сказать тебе ещё?
Уйти без слов, наверно, проще…
Мы оба знали хорошо,
Что не увидимся мы больше.
Что на прощанье мне сказать?
Тоску словами не измерить…
Не может сердце больше ждать,
Не может сердце больше верить.
Зачем о чём-то говорить,
Слезу выдавливая скупо —
О том, кто не сумел любить,
Грустить бессмысленно и глупо.
* * *
Беспечный Ангел по небу летал,
Творил добро, но от добра устал,
И захотелось как-то ему вдруг
Вкусить запретных в его мире мук.
В те дни он низко над Землёй парил,
Он видел Гибралтар, Сахару, Нил,
Он видел Вислу, Альпы и Дунай,
И приглянулся ему этот край.
Он приземлился в городе одном,
Где точно – не расскажем мы о том,
Чтобы следы пришельца замести
И тайну изложенья соблюсти.
Он сел на землю, крылышки сложил,
И как обычный человек зажил,
Немного странный, замкнутый, но всё ж
Был внешне на других людей похож.
Любил гулять, любил читать наш друг,
За книгами свой проводил досуг,
Но более всего его мечты
Касались девушек небесной красоты.
И вот решился… Подошёл к одной…
Но есть цена и у любви земной:
Что он умеет делать? Ничего?
Летать по небу? Только и всего?
Но всё же разум девичий смекнул,
И чтобы ангелок не упорхнул,
На всякий случай, крылышки его
Она взяла и срезала с него.
Пытался спорить Ангел, но тотчас
Он потонул в сиянии нежных глаз,
Легла на очи белая ладонь,
Внутри зажёгся сладостный огонь,
А губы улыбнулись ему так,
Что как-то сразу он душой обмяк,
Забыл слова, забыл и мысли все,
И покорился девичьей красе…
Хоть длилось это всё какой-то миг,
Открыл глаза не Ангел, но старик,
Горбатый, дряхлый и совсем седой,
С потухшим взглядом, с длинной бородой.
И выбежал он прочь и на колени пал,
На небо посмотрел и зарыдал,
И слышен был в ответ рыданий тех
Прекрасной девы равнодушный смех.
* * *
Всё когда-то проходит, увы…
Ничего в этом мире не вечно.
Если радость прошла от любви,
То пройдёт и печаль, конечно.
* * *
Вот уже, наверно, полдня,
Я лежу и смотрю в одну точку…
За какие грехи меня
Заточила болезнь в одиночку?
Если б дали хотя бы намёк,
Что я сделал, в чём провинился,
Я понять бы, наверное, смог,
Я бы смог тогда измениться.
Ну а так вот, лежу,