Ветер влюбленных. Елена Габова
как он выражался, Захаром. Тимка Певченко со своими глупыми шуточками. Вся школа с надписями на стенах: «Филин – дебил», «Встретимся в Wi-Fi», «Кто украл мою мобилу, тот мертвец!» и тому подобными перлами.
А уж что прошлый – точнее некуда.
У Капитонова была страничка «ВКонтакте», как у всех нас. Аватарка была такая: скрипка и роза на ней. Наверное, фотку с фоно не нашел. Но Лёва очень редко «ВКонтакт» заходил. У него висели всего две фотографии на странице – прежний класс в Воркуте и еще какой-то бескрайний пейзаж, наверное, его любимая тундра. На переднем плане – цветок иван-чая. И все.
Так как он свои новости не заполнял, я стену и не проверяла. А на днях как-то залезла и увидела, что пользователь Лев Капитонов удалил страницу.
Я расстроилась. А, да гори все синим пламенем! Тоже удалила свою. Со всеми записями, фотками, разговорами в личке с Аней. У меня там тоже «прошлая жизнь» – фотки Захара с телефона. А еще снимки нашей дачи, которую я люблю летом, потому что там дико красиво среди маминых цветов. Ну, еще аудиозаписи Цоя, англоязычных баллад. Дебюсси (Лёвино влияние!). Парочка хороших фильмов.
Ничего не жалко, раз в Сети нет Лёвки!
К училищу я больше не ходила. Захар виноват! А вдруг я оглянусь, а он опять за спиной! К тому же трудно было угадать, когда Лёва выйдет. У школяров и музыкантов расписание никак не совпадало. Как-то я заскочила в их дурацкий колледж и глянула расписание первого курса. Ха! То в восемь занятия начинались, то в два, то в четыре. Раздолбай полный. Колледж был наполнен звуками – фоно, флейта, виолончель, труба, миллион скрипок… Какой-то музыкальный улей… как они тут все с ума не сойдут?
Лёве фортепьяно купили. Иногда я слышала, как он дома бренчит. Тогда я останавливалась на лестничной площадке, подпирала стенку плечами и замирала. Но слышимость была плохая, хуже, чем в школе, в миллион раз. Я заходила домой, кусая от отчаяния губы.
И вот однажды захожу в лифт, а следом знакомый голос:
– Пожалуйста, подождите минутку!
У меня обмерло сердце: Лёвин же голос! А следом и весь Лёва нарисовался.
– Ой, это ты, Ветка! Привет!
– Здравствуй!
Мои губы сами собой растягиваются в улыбке. Он не сердится: «Ветка!» И у него улыбка во всю физию! Мы оба улыбаемся и смотрим друг на друга голодными глазами. То есть нам обоим радостно видеть друг друга. Еле сдерживаюсь, чтобы не броситься ему на шею! Месяц (а кажется сто лет) прошел со времени случая в театре. И надо быть уж очень злопамятным, чтобы до сих пор помнить мою потрясающую детскую глупость. Хотя… я сама сто лет бы ее и не забыла. Длинную Лёвину шею обвивает серый вязаный шарф, край которого закрывает подбородок.
– Лёв! Чего так укрылся-то? Замерзаешь?
– Простыл немного. – Он покашлял в кулак, изображая простуженного – Как поживаешь, Вета? – Он смотрит на меня пристально, глубоко. Прямо в меня! Или мне кажется?
– Да вот… каким-то образом поживаю. В десятом «А» классе.
– Что ты говоришь? Не знал. А я в музыкальном коллежде учусь.
– С трудом, но мы об этом узнали. Американская разведка доложила. Ну и как там? Добрая атмосфера?
– Вполне.