Ветчина бедняков. Ирина Лобусова
посмотрели на необычную похоронную процессию – шикарный гроб, за которым шел только один человек. Она не зашла в местную церковь – потому, что священник не стал бы отпевать самоубийцу и еще потому, что была не в состоянии выслушивать темную кликушескую философию о преступном не равенстве смерти. Для нее любая смерть была преступлением, и была равна. Кроме того, Света вряд ли верила в Бога. В детстве их мать пыталась привить им какие-то христианские идеалы, объяснила хотя бы общие понятия о религии, рассказывала о праздниках. Но ее скептический ум восставал против философии греха и подчинения, а, став врачом, она так часто сталкивалась с болью, несправедливостью, отчаянием и обидой, что растеряла даже то, что было заложено в нее в детстве, оставив для жизни только те понятия, который были связаны с общей культурой (к примеру, соблюдение таких праздников как Пасха или Рождество). И, разумеется, не знала ни одной молитвы. Но, стоя у одинокой могилы на краю кладбища, стоя в отчаянном и страшном одиночестве, она делала то, что ни делала никогда – складывала слова молитвы. И пусть эта молитва не соответствовала никаким церковным канонам, слова ее шли из самой глубины сердца, а, значит (и она чувствовала это) Бог не оставит в равнодушии и забвении. Она молилась о душе своей сестры, прося подарить ей то, что никогда не имела при жизни – покой. «Храни, Господи, душу несчастной рабы твоей, потерянной и заблудшей при жизни, и подари ей частичку своей любви и свет в конце ее земного пути». Комья темной глинистой земли глухо падали на крышку гроба, а ей казалось – падают на ее сердце. Ветер шевелил кусты возле соседних могил. Небо было сумрачным, свинцовым, тучи низко нависали над землей, словно готовясь оплакивать ту, кого стоило оплакивать еще при жизни. Ту, о которой никто не пролил ни единой слезы… И, наверное, оплакивать не ее одну. В отдалении, среди серых могильных камней, двигались какие-то смутные фигуры. Она боялась смотреть в их сторону. Еще в самом начале ей вдруг показалось, что, хоть и двигались на двух ногах, но это люди, обращенные в животных. Издалека она различала в их глазах алчущий, голодный блеск. Кто они были – нищие, местные мародеры, кладбищенские грабители или просто бомжи, устроившие себе дом среди могильных камней? Этого она не знала. И от этого ей было немного жутко. Слез у нее уже не было. Все слезы в одиночестве выплакала накануне, сидя ночью в темной квартире Светы и не находя в себе сил прикоснуться к чему-то из ее вещей, даже к постельному белью. Комья гулко стучали сначала о дерево, потом – друг о друга. Она подняла глаза в небо. Серые тучи торопливо обгоняли друг друга. Внезапно она почувствовала какой-то толчок. Хотя на самом деле это, конечно, был не толчок. Просто почувствовала себя по – особенному конфликтно и неуютно. Она обернулась. За ее спиной, достаточно далеко от могилы, стоял неизвестный мужчина и смотрел на нее. Неподвижно стоял, словно гипнотизируя скромную похоронную процессию. Это был достаточно молодой человек в длинном модном пальто черного цвета, с черными, как смоль, гладко причесанными волосами и в огромных черных очках. Скрывавших почти все его лицо. В сумрачный, дождливый день черные