Темное солнце в её руках. Екатерина Лоринова
чем вспыхивал. Вьюга почти не оставляла шансов рассмотреть, что там впереди. Я бы давно сошла с колеи, если бы не веревка. И почти сразу стало понятно, что условные обозначения требуется менять. Не та видимость.
– Два раза дергаю за канат – значит, останавливаетесь и передаете сигнал дальше! – обернувшись, во всю мощь легких прокричал отец, и мы с эльфами кивнули, – Если один – то идете медленнее, если три – то летите со всех ног!
Наставления отца пугали сильнее непогоды и таящейся в ней опасности. Если мой батюшка, который никогда и никого не боится, так нервничает, это не к добру.
Сколько там плотяников, на каком расстоянии от нас? Если до сих пор нет видения, то еще далеко. Наверное.
Веревка, повязанная как пояс, натянулась три раза, встревожив Царапку, и я едва устояла на скио, проехав несколько ярдов по инерции, и только потом сообразила, что сигнал нужно передать. Дернула три раза за канат позади себя, а потом начала думать, кто за нами гонится. Гхар, огромный легендарный медведь – наделенный разумом и недюжинной силой? Стая плотяников? Или волки, жадные до людской крови?
Да хранит нас Солнце. Как стрелять и вообще сражаться, если порывы ледяного ветра сносят с ног?
На краткое мгновение фонарь отца вспышкой разорвал слепоту. Мы мчали по своеобразному туннелю между огромными алидарскими соснами, никуда не сворачивая – и если бы не ветер внахлест, то от этого полета я бы испытала настоящий восторг.
С одной стороны, теперь понятно, что дело не в погоне, а в удобном случае. А вот с другой… Недаром Лейра всегда стращала, чтобы не ходили «по дороге древних». Но сказать об этом отцу не представляется возможным. Да и разве он не знает?
Несколько раз я зажмуривалась, и можно было даже не размыкать глаз – и так, и эдак ничего не видно. Когда же деревня? Теплая таверна в «Больших лопухах», горячая похлебка, подогретое вино с пряностями…
Только я об этом подумала, как последовал сигнал от отца – веревка больно дернулась о ребра, два раза. Неужели остановка!
Я не успела передать знак братьям, и эльфы врезались мне в спину, падая со скио и увлекая на снег. По счастью, страховочные крепления отец делал сам, на совесть – и только это спасло от переломов.
– Мила, прости, – сверху пошевелился Федор, но на нем был Ленсар. Только когда батюшка поставил его на ноги, резко дернув под мышки, «спящий принц» смог подняться. Пошатываясь, я тоже встала, не без помощи братьев, и тотчас провалилась почти по пояс. Мы стояли в сугробах, как овощи на грядке – но ветер не оставлял попыток нас выкорчевать.
На плечо опустилась тяжелая рука отца, фонарь мигнул в последний раз и потух.
В движении холод почти не ощущался, но, стоило нам остановиться, как он не преминул сковать тяжелыми кандалами. И холод, и страх. Даже Царапка за пазухой замерла, до боли вцепившись в нижнюю рубаху. Одновременно с этим плечо до боли сжал отец, а вторая рука в кожаной перчатке накрыла рот, заполнив нос характерным запахом. И частично глаза – хотя что можно увидеть в кромешной темноте?
Погодите,