Распятая на звезде. Андрей Петрович Горюн
из комнаты, как только в гостиной раздался грохот начавшегося погрома. Так и стояли испуганные женщины, оставив он поругание свое жилище. Они не пытались не только сопротивляться, но даже выражать свое отношение к происходившему.
Впрочем, непрошенные гости больше не интересовались хозяевами, они были увлечены исследованием попавших к ним в руки богатств. Результаты поисков, похоже, вполне их удовлетворили. На свою повозку они погрузили все найденное столовое серебро, настенные часы, совсем недавно висевшие над камином, несколько резных стульев с инкрустацией, выходной костюм Владимира Дмитриевича и платье Ольги, в котором она совсем недавно блистала на выпускном балу.
– Когда хозяин вернется, пусть следует к нам, в ЧК, мы его арестуем в качестве заложника5, – больше для порядка, и не надеясь, что его приказание будет исполнено, проворчал, уезжая, молодой комиссар…
Александр Дмитриевич тем временем возвращался домой в приподнятом настроении. По дороге он нарвал целую охапку цветов и предвкушал, как Маргарита Павловна обрадуется этому незатейливому подарку.
Вот уже и заимка. Жена с дочерью, обнявшись, ждут его на крыльце. Странно только, что двери и окна распахнуты настежь.
«Решили проветрить дом после уборки», – удовлетворенно подумал Александр Дмитриевич и, разглядев повозку, прибавил шаг: «Не иначе, гости приехали раньше времени».
Во дворе, действительно были чужие, но совсем не те, кого он надеялся увидеть.
Когда Александр Дмитриевич показался, комиссар аж крякнул от удовольствия:
– Быстро же вы из города вернулись. А мы и не чаяли вас дождаться. Забирайтесь скорее в повозку, да поедем.
Александр Дмитриевич, все еще прижимая к груди цветы, совершенно не понимал, кто это люди, что они здесь делают и почему он должен с ними куда-то ехать. Вместо объяснения он получил крепкий удар прикладом от одного из красноармейцев и, без лишних слов, вынужден был подчиниться приказу. Лошадка, дернув возок, понуро поволокла его за собой. Вооруженные всадники пристроились сзади… Мрачная процессия отправилась в город.
Через несколько верст она разминулась с веселой компанией мужчин и женщин разного возраста, ехавших навстречу на двух бричках.
Маргарита Павловна, окончательно впавшая в оцепенение, осталась стоять на том же месте. Ольга же, начавшая плакать навзрыд, все теребила ее за рукав:
– Ну, мама, мама…
В этом виде их и застали гости, появившиеся вскоре.
Не без труда им удалось добиться от хозяек вразумительного рассказа о том, что здесь произошло совсем недавно. Маргарита Павловна наконец разрядилась слезами, а Ольга, напротив, замолкла и, забившись в угол, сидела как истукан.
Приехавшие, моментально поняв всю серьезность ситуации, наперебой говорили слова утешения и, закипятив самовар, принялись отпаивать хозяек чаем. Но хлопоты их помогали мало.
О планировавшемся веселье не могло идти и речи, но уехать, оставив осиротевших женщин в беде, тоже было