Поллианна. Поллианна вырастает. Элинор Портер
поживаешь, Поллианна? Я… – Но у нее не оказалось возможности сказать ничего больше. Поллианна стрелой пронеслась через комнату и бросилась на грудь своей возмущенной и непреклонной тетки.
– О, тетя Полли, тетя Полли, я так рада, что ты взяла меня к себе! – всхлипывала девочка. – Ты представить себе не можешь, как это замечательно, когда есть ты, и Ненси, и все это, после того как были только дамы из благотворительного комитета!
– Вполне вероятно… хотя я не имела удовольствия быть знакомой с этими дамами, – сухо отвечала мисс Полли, пытаясь отцепить от себя маленькие пальчики и глядя из-под нахмуренных бровей на Ненси, стоящую в дверях. – Можешь идти, Ненси. Поллианна, будь добра, встань прямо, как следует. Я еще даже не знаю, как ты выглядишь.
Поллианна сразу отпрянула с нервным смехом.
– Конечно, не знаешь, но, я думаю, тут особенно не на что смотреть, и все из-за этих веснушек. О, я должна еще все тебе объяснить насчет этого красного платья и того черного бархатного с белыми пятнами на локтях. Я уже говорила Ненси, что папа сказал…
– Не имеет значения, что сказал твой отец, – прервала ее мисс Полли резко. – У тебя, я полагаю, есть чемодан?
– О, конечно, тетя Полли. У меня красивый сундучок, мне купили его дамы из комитета. В нем немного вещей… то есть моих собственных. В последнее время в церковных пожертвованиях не было одежды для девочек; но там, в сундучке, все папины книжки. Миссис Уайт сказала, что, по ее мнению, я должна их взять. Понимаешь, папа…
– Поллианна, – снова резко прервала ее тетка, – необходимо, чтобы ты с самого начала ясно поняла: я не желаю, чтобы ты постоянно говорила мне о своем отце.
Девочка с дрожью потянула в себя воздух.
– Но, тетя Полли, ты… ты хочешь сказать… – Она заколебалась, и тетка заполнила паузу.
– Мы пойдем наверх в твою комнату. Надеюсь, твой сундучок уже там. Я велела Тимоти отнести его наверх… если окажется, что он у тебя есть. Иди за мной, Поллианна.
Не проронив ни слова, Поллианна повернулась и вслед за теткой вышла из комнаты. Глаза ее были полны слез, но голова храбро поднята.
«В конце концов, я… я рада, что она не хочет, чтобы я говорила о папе, – думала Поллианна. – Может быть, мне даже будет легче… если я не буду говорить о нем. Может быть, именно поэтому она велела мне не говорить о нем?» И Поллианна, снова убежденная в «доброте» тетки, смахнула слезы и с интересом огляделась вокруг.
В этот момент она была на лестнице. Прямо перед ней шелестело великолепное черное шелковое платье тетки. За этим платьем в открытые двери можно было мельком увидеть ковры пастельных тонов и обитые атласом кресла. Под ногами, словно мягкий зеленый мох, тоже расстилался чудесный ковер. То справа, то слева от нее вспыхивали, ослепляя, золоченые рамы картин и дрожащие блики солнечного света, проникающего через полупрозрачную сеть кружевных занавесок.
– О, тетя Полли, тетя Полли! – прошептала Поллианна с восторгом. – Какой чудесный, великолепный дом! Ты, должно быть, ужасно