Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма. Юрий Михайлович Воронин
нас верил в вероятность подобной трагедии. Народы, населяющие территорию Великой державы, столетиями жившие вместе, высказались за то, чтобы и дальше быть вместе. Их соединяли многие традиции, корнями уходившие в прошлое. В советские годы экономика страны формировалась как единый народно-хозяйственный комплекс.
Горбачев, Ельцин, Кравчук, Шушкевич, Шеварднадзе и другие «сувере-низаторы» связывали развал Союза с августовским (1991) «путчем». Дескать, он подтолкнул республики к поискам «независимости». Но это не та правда. То, что август 91-го и развал СССР – звенья одной цепи, не вызывает сомнения. Но развал Союза был запланирован, срежиссирован давно в недрах «цивилизованных» стран. Те, кто поставил свои подписи под Беловежским соглашением, лишь завершили под звуки «Лебединого озера» зарубежный сценарий[183].
Исполнители этой коварной и антинародной акции затаились в России. Они, к великому стыду русской интеллигенции, причисляли себя к демократам нового поколения (неодемократам). Еще накануне Всесоюзного референдума о будущем Союза ССР на съезде демократических партий в Харькове (март 1991) Ельцин, Собчак, Попов, другие лидеры «демдвижения» выдвинули требование: «Нет – референдуму», «Нет – Союзу». Поняв непопулярность такой позиции среди населения страны, они позже стали оправдываться, утверждая, что выступали якобы не против Союза вообще, а против Союза в старой его форме.
Итоги всенародного опроса показали, что за сохранение и обновление СССР высказались 76,4 % граждан, участвовавших в голосовании, – более 113,5 млн человек! То есть почти две трети взрослого населения страны. И хотя на референдуме большинство населения страны сказало: «Союзу – да», неодемократы проигнорировали, а точнее, надругались над его волей. Политический цинизм стал для них нормой.
Во многом национал-сепаратистам потворствовали Съезд народных депутатов СССР и Верховный Совет СССР – своим непротивлением и соглашательством, неумением пресечь раскольнические поползновения новых вождей в республиках, дать отпор личным, групповым и партийным амбициям местных князьков. Бесстрастное созерцание раскола и лишь констатация конфликтов в различных регионах Союза – Нагорном Карабахе, Грузии, Баку, Сумгаите, Осетии – невольно содействовали укоренению в обществе ложного мнения, что единое огромное государство под названием «СССР» изжило себя, ослабло настолько, что крах его предопределен. Руководители ряда республик, в том числе и входящих в состав России (Татария, Якутия, Марий Эл), открыто призывали не считаться с результатами референдума. Появились предложения о построении нашего государства далеко не на федеративных основах. Сепаратистская линия этих руководителей наиболее отчетливо проявилась позднее уже в рамках России. Наиболее полно она высветилась в связи с заявлением о выходе из Федерации Чеченской Республики, объявлением Татарстаном своего «ассоциированного членства», конфликтом между ингушами и осетинами.
Развал
Выступая 20 августа 1992 г. на съезде республиканской партии в Хьюстоне, Д. Буш сказал: «Да, не сомневайтесь, крушение коммунизма не было чем-то само собой разумеющимся. Для этого потрудилось решительное руководство президентов от обеих партий, включая таких республиканцев, как Ричард Никсон, Джералд Форд и Рональд Рейган…» Вот как оценивает распад СССР Г. Киссинджер: «Распад Советского Союза – это, безусловно, важнейшее событие современности, и администрация Буша проявила в своем подходе в этой проблеме поразительное искусство… Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее в единое, крепкое, централизованное государство».