Любовь в 33 года. Марк Крам
волнорезы.
Там Аркадий обыкновенно присоединялся к группе местных рыбаков, а Дмитрий Евгеньевич спустя каких-нибудь несколько минут такого общения удалялся на дальний конец пляжа, на камни, под предлогом лучшего клева в диких местах. Ему никто не верил, да и местным прекрасно было известно, какие места были более рыбными. Рыбаки хмыкали, перегоняя из одного угла губ в другую бесконечную сигарету, но принимали его право на одиночество. Ведь каждому нужна своя медитация.
Дмитрий сидел на камнях, иногда забывая забросить удочку, смотрел на слияние небесно-голубого, чувствовал за своей спиной надежную силу высоких гор, вдыхал мягкий соленый воздух, слушал пену воды и старался не думать. В редкие секунды ему удавалось поистине счастливое – он переставал умственно осознавать свое «я», и был по-настоящему, глаза поглощали цвет воды, уши – крик чаек, кожу трогал воздух, нагретый лучами солнца. Он становился частью настоящего, не интерпретированного нейронными соединениями. Но мозг быстро перехватывал инициативу, искал причину для анализа, не находя вовне он спускался в самое себя и вызывал тревогу в мужчине. Тогда он начинал думать о чем-то привычном, бесконечном, нерешенном и не решаемом. О правильности прошлого, о планах на будущее, научной работе, о всевозможных «если бы», на которые ему никогда не хватало духу…
Домом и садом в основном занимались женщины. Пару раз в неделю заходила соседка – та самая Тимофевна. Она помогала с крупной уборкой, стиркой, готовкой. Вообще женщину звали Елизавета, но в какой-то момент имя стерлось, с языков все чаще стало слетать «тимофевна», и никто не мог даже с уверенностью сказать от фамилии пошло это слово или от отчества. Она не обижалась, может быть даже сама начала эту моду, стесняясь своего настоящего, величественного, словно царского, имени. Тимофевна была не старая еще женщина, добродушная и сердечная, всю жизнь всего и всех боявшаяся. Она подрабатывала так во многих домах, везде ее принимали хорошо, отзывались о ней только приятными словами. Своей семьи у нее не было. Возможно, работой она заполняла потребность в теплом близком кругу без риска быть брошенной или оставленной детьми, без опасения измены или неожиданной смерти родного человека.
Для каждого члена семьи или гостя находилось какое-нибудь дело, а поскольку людей всегда было больше, чем задач, то и свободного времени оставалось достаточно. Светлана регулярно занималась гимнастикой, делала дыхательные упражнения и зарядку на свежем воздухе. Ей нравилось ощущение полного дома, среди родных и близких людей она приближалась к максимально гармоничному для себя состоянию.
Наталья Николаевна спорту предпочитала искусство. Умиротворяющие виды густо-зеленого сада или сверкающего на солнце моря будили в ней давно забытые художественные амбиции. Она скупила в местном магазинчике всю необходимую утварь и самозабвенно часами напролет воспроизводила окружающие пейзажи, пачкая руки красками и распространяя вокруг себя сигаретный дым. Еще одна забытая привычка прошлого, которая