Шаг во тьму. Иван Тропов
и даже не помню, как… Чертова сука!
Я добрел до стены. Когда-то этот дом был зеленый, сейчас грязно-серый. Бревна покрылись плесенью. Доски, которыми заколотили окна, превратились в труху. А на углу избы срезы бревен подгнили и разлетелись. Такие щербатые, будто их зайцы грызли. На краю крыши не хватает двух железных листов. Давно ветер сорвал и унес куда-то…
Я шел дальше. Остальные дома не лучше. И покосившиеся заборы, такие же грязно-бесцветные…
Все вот-вот рухнет, источенное гнилью, дождями и временем.
Лишь в центре деревни стоял крепкий дом – из хорошего кирпича. Крыша, конечно, и здесь прохудилась – но спасало наличие второго этажа. Его пол стал запасным потолком. Здесь-то, в дальней комнате, я и коротал последние три дня. Ночью ходил к усадьбе, а днями спал здесь.
Сейчас я хотел есть, хотел согреться, хотел повалиться на спальный мешок и закрыть глаза – но еще больше я хотел убраться отсюда.
Я обошел крыльцо, свернул за угол. В огород. К терпеливо ждущему меня темно-серому уазику. Забрался внутрь и трясущейся рукой повернул ключ зажигания.
От толчков левая рука снова разболелась, но не сейчас, милая. Не сейчас!
Стискивая зубы от боли, я кое-как захлопнул дверцу правой рукой, переставил передачу и тронул «козленка» вперед. Через огород, прямо по рухнувшему старенькому забору, – и дальше, на главную улицу. По давно растрескавшемуся асфальту, развалившемуся на куски. Мимо брошенных домов. Прочь!
+++
Бетонка от деревни до шоссе казалась еще старше самой деревни. Плиты повело вверх-вниз и из стороны в сторону. На каждом стыке «козленок» то ухал вниз, то бился в выступающий край плиты.
Но я не сбрасывал скорость, гнал вперед как можно быстрее. Только бы выбраться отсюда! Только бы выбраться!
Прочь, прочь, прочь!
Из этой гниющей деревни, из этого безлюдья, из этой тишины… Прочь из мертвого и холодного царства этой чертовой суки!
Уже недалеко осталось по этой бетонке, вон и мостик через ручей. За ним щебенка, а через полверсты и нормальная дорога, а там и до трассы рукой подать…
Я уже въезжал на мостик, когда вспомнил, что опора под крайней плитой шатается.
Когда я ехал сюда, под колесами плиту накренило, «козленка» дернуло вбок – но это был уже конец мостика, и по инерции я все-таки выкатил на твердую землю. Теперь же, в обратную сторону… Под колесами стукнула плита, накренившись на просевшую опору, «козленок» подпрыгнул – и дернулся к краю плиты. Теперь инерция несла его с моста – прямо в середину ручья.
Руль вырвало из руки. Я вцепился в него обеими, рванул, выравнивая машину – и левую руку пробило болью. Да такой, что в глазах отдалось вспышкой…
Не помню, как проехал мостик. Каким-то чудом удержался, не слетел в глубокий ручей. Помню лишь, что выл от боли, а на том конце моста все-таки вылетел с дороги и передние колеса ухнули в придорожную канаву.
Машина встала, а я, все воя от боли, дотянулся до аптечки. Зубами сорвал хрустящую упаковку