Час ночи. Галина Полынская

      Стоя у окна, Феликс смотрел, как мелкий снег постепенно превращается в дождь и струится тонкими нервными ручейками по мутному стеклу. Асфальтово-серые тучи, казалось, гнали такой же серый ветер, превращающий пейзаж за окном в старую черно-белую фотографию.

      Ни мыслей, ни чувств, ни желаний – лишь отчетливое ощущение, что порывам ветра нет препятствий, он легко проходит сквозь окна и стены и продувает насквозь, закручиваясь тугими вихрями где-то в межреберном пространстве. Феликс чувствовал взгляд. Взгляд золотисто-зеленых глаз, смотрящих ему в спину с фотографии на письменном столе. И непонятно, что больше тяготило – ветер, воющий в грудной клетке, или этот пристальный взгляд.

      Во внутреннем кармане пиджака ожил мобильный телефон. Феликс взял аппарат и, не глядя, принял вызов:

      – Слушаю.

      – Утро доброе, – произнес голос Павла. – Как вы себя чувствуете?

      – Нормально.

      – Никаких перепадов?

      – Нет.

      – Побочные эффекты, беспокоившие в начале приема препарата, не вернулись?

      – Нет.

      – В ближайшие пару дней вы могли бы хотя бы тричетыре раза в день сообщать о своем самочувствии, не упуская подробностей, даже самых, казалось бы, незначительных изменений?

      – Мог бы.

      – Все силы сейчас брошены, чтобы выяснить причину сбоя, – торопливо заговорил Павел, словно скупые, односложные ответы Феликса вызвали в нем чувство вины. – Рассчитываем в кратчайшее время найти причину, возможно, это даже поможет нам усовершенствовать препарат…

      – Почему я так и не стал отражаться в зеркалах? Возникали ведь в самом начале пусть смутные, пусть рваные, но все-таки контуры. Была надежда, что вот-вот появится четкая картинка. Но она так и не появилась. В чем причина?

      Трубка помолчала немного и вздохнула:

      – Конкретно на этом пункте мы особо не фокусировались, посчитав его малозначительным. Но опять же, мы высказывали предположения, что как только вы начнете есть обычную пищу, хотя бы в малых количествах, появится и отражение.

      – Как это связано? С приемом пищи я стану более материальным? Нынешней моей материальности не хватает для получения отражения?

      – Мы можем лишь предполагать…

      – Понятно. Тему еды мы с вами уже обсуждали, я говорил, что не знаю, как съесть хоть что-то из того, что вижу на прилавках. Это не имеет никакого отношения к продуктам, которые я ел при жизни – ни по цвету, ни по запаху, ни по составу. Не исключено, что обычный кусок хлеба просто убьет меня, и закончится на этом весь эксперимент. И вы обещали…

      – Да-да! Мы обещали подумать над этим вопросом, и поверьте – думаем! Скажу больше – мы работаем над этим!

      – Так пожалуйста, как доработаете – съем, что предложите. Я же всегда открыт для новых опытов.

      На бледных губах мужчины возникла кривая улыбка, больше похожая на гримасу.

      –Вот и превосходно, значит, договорились! И