Огг. Леонид Евгеньевич Волчек
Нет, сын, не были. Просто в те времена у многих народов была мораль, допускающая такие поступки, которые с нашей точки зрения считаются зверскими, варварскими и даже садистскими. У каждой эпохи свои нравы и, возможно, какие-то из наших поступков, которые мы сегодня считаем нормой, в будущем станут неприемлемыми.
– Ты хоть понимаешь, что разговариваешь с тринадцатилетним ребёнком? – встряла в разговор жена.
– Между прочим, Древний Рим мы уже учили по истории и про гладиаторские бои тоже. Я даже игру «Гладиатор» прошёл полностью. А обществоведение изучаем с прошлого года, – гордо заявил Арсений.
– Это не та ли игра, что лежит у папы в кабинете, а на коробке написано «плюс шестнадцать»? – жена грозно повернулась к Арсену. Женька, который до сих пор безучастно и сонно ковырялся вилкой в омлете, встрепенулся.
– Нет, мама, на «Гладиаторе» плюс двенадцать. Это на «Риме» плюс шестнадцать, но там нет ничего страшного.
– А ты откуда знаешь? – жена переключилась на младшего сына, а Арся гневно толкнул брата локтем в бок.
– Папа играл, а мы смотрели, – Женька, не моргнув глазом, сдал маме и меня. Наивная детская простота. Теперь взгляд жены был обращён в мою сторону.
– Это обыкновенная стратежка, – максимально спокойным тоном заверил я жену, – Единственное, что нужно из «плюс шестнадцати», когда играешь в неё, это только мозги.
– Па, а почему в древности была мораль, которая допускала такие жестокости? – спросил Арся, посчитав, что вопрос с играми и их возрастными ограничениями уже закрыт. Я с облегчением повернулся к нему.
– Чем выше уровень культуры в обществе, тем меньше жестокостей допускает её мораль. А уровень культуры в свою очередь зависит от количества знаний, которыми оперирует общество. Если сегодня закрыть все детские сады, школы и институты, закрыть доступ людям к знаниям, то резко упадёт уровень нашей культуры, а через некоторое время наша мораль позволит нам заниматься даже людоедством.
– Я тоже людей стану есть? – удивлённо спросил Женька, наконец-то полностью проснувшись.
– Нет, сын, не будешь. Говоря «мы», я подразумевал наше нынешнее общество, всех людей. Людоедством скорей всего будут заниматься твои внуки или правнуки.
– Не забивай, пожалуйста, ребёнку голову всякими ужасами, – с улыбкой попросила меня жена.
– Я не трус, мне не страшно, мы с Арсей лягушку ели, – неожиданно заявил Женька, а затем, сделав секундную паузу, добавил: – жареную.
Пока мы с женой огорошенные смотрели друг на друга, Женька поспешил добить нас окончательно.
– Как французы. Мы её за домом на костре жарили.
– А ещё муравьёв ели, – невозмутимо добавил Арся. – Они кисленькие и вкусненькие. Только один попался невкусный. Прошлогодний, наверное.
Я думал, что умру от смеха, лопнув и разлетевшись крохотными кусочками по кухне, но нет, выжил. В метре от меня выжила