Комарра. Лоис Макмастер Буджолд
доводя меня до истерики. Вполне подходящим объектом для этого были лошади. В те времена я с ума сходила по лошадям. Я не могла дать сдачи: чтобы ответить словесно, мне тогда не хватало ума, а физически – сил. Он был значительно сильней: ему тогда было четырнадцать, а мне – десять. Он просто переворачивал меня вверх тормашками, и все. Через некоторое время он меня настолько хорошо выдрессировал, что ему достаточно было заржать, чтобы вывести меня из себя. – Катриона кисло улыбнулась. – Для моих родителей это было совсем не просто.
– Они что, не могли его остановить?
– Обычно он был достаточно сообразителен, чтобы выходить сухим из воды. Его выкрутасы срабатывали даже со мной. Помню, что иногда я одновременно и смеялась, и пыталась огреть его чем-нибудь. И думаю, в то время мать уже заболевала, хотя никто из нас об этом даже не подозревал. И мама мне как-то сказала – я как сейчас вижу ее сидящей, подперев лицо ладонями, – что единственный способ отделаться от него это просто не реагировать. То же самое она говорила, когда меня дразнили в школе или когда я расстраивалась из-за чего-то. «Будь как каменная, – говорила она. – Тогда он не получит никакого удовольствия и перестанет».
И он перестал. Во всяком случае, он повзрослел, перестал быть четырнадцатилетним олухом и поступил в университет. Теперь мы с ним друзья. Но я не разучилась отвечать на нападение невозмутимостью. Теперь, оглядываясь на прошлое, я размышляю, сколько проблем моего брака было следствием… – Она улыбнулась и моргнула. – Моя мать ошибалась, я полагаю. Уж сама-то она точно игнорировала свои боли слишком долго. Но теперь я бесстрастна все время, и уже слишком поздно меняться.
Майлз с силой закусил кулак. Все верно. Значит, с самой ранней юности она усвоила, что никто ее не защитит, кроме нее самой, и единственный способ выжить – прикинуться мертвым. Просто класс! И если и существует более ошибочный шаг, чем обнять ее и попытаться успокоить, то Майлз не мог его вообразить. Если ей нужно быть каменной, потому что это единственный известный ей способ выживания, то пусть будет мраморной, пусть будет гранитной. В чем бы вы ни нуждались, миледи Катриона, возьмите это. Чего бы ни хотели, вы это получите.
Единственное, что Майлз сумел в конечном итоге родить, было:
– А я люблю лошадей.
И задумался, действительно ли это прозвучало так по-идиотски, как… прозвучало?
Ее темные брови поползли вверх в веселом изумлении. Значит, именно так и прозвучало.
– Ой, я это переросла много лет назад!
Переросла или вынужденно бросила?
– Я единственный ребенок, но у меня есть кузен, Айвен, который был не менее вредным, чем бывают родные братья. И конечно, он намного крупнее меня, хотя мы практически ровесники. Но когда я был ребенком, у меня был телохранитель, один из оруженосцев графа, моего отца. Сержант Ботари. У него чувство юмора отсутствовало начисто. Если бы Айвен хоть раз попробовал выкинуть что-то вроде того, что творил ваш брат, его не спасло бы никакое хитроумие.
Катриона