Комарра. Лоис Макмастер Буджолд
холодными.
Тумонен отослал охранников подальше – одного к входной двери, другого на балкон – и включил запись. Затем повернулся к Форкосигану и подчеркнуто официально произнес:
– Смею напомнить, лорд Форкосиган, что второй спрашивающий может создать лишние осложнения во время допроса с суперпентоталом.
– Угу, – отмахнулся Форкосиган. – Я знаю правила. Продолжайте, капитан.
Тумонен посмотрел на медика, которая внимательно оглядела руку Катрионы и отпустила ее.
– Все в норме, – доложила она.
– Тогда приступайте.
Катриона закатала рукав. Инъектор прошипел, и руку обдало холодом.
– Медленно ведите обратный отсчет от десяти, – сказал Тумонен.
– Десять… – послушно начала Катриона. – Девять… восемь… семь…
Глава 14
– …Два… один…
Голос Катрионы, вначале едва слышный, становился все громче.
Майлз подумал, что может точно определить, когда наркотик растекся по ее кровеносной системе. Ее судорожно стиснутые кулаки расслабились. Напряжение, сковывавшее ее плечи, спину, лицо, все тело, растаяло как снег на солнце. Зрачки расширились и заблестели, щеки зарумянились. Губы раздвинулись в лучезарной улыбке. Катриона посмотрела на сидящего позади Тумонена Майлза.
– Ой! – удивленно воскликнула она. – Это совсем не больно!
– Да, суперпентотал – это не больно, – громко и уверенно ответил капитан.
Она вовсе не это имеет в виду, Тумонен. Если человек жил в боли, как русалка в воде, до тех пор, пока боль не стала такой же привычной, как дыхание, внезапное исчезновение ее – пусть даже искусственное – должно производить ошеломляющее впечатление. Майлз облегченно вздохнул, увидев, что Катриона не будет ни хихикать, ни дурачиться. Не оказалась она и из числа тех редких несчастных, у кого наркотик вызывает неудержимый поток ругательств или столь же невыносимый поток слез.
Нет. С ней все это проявится тогда, когда мы снимем воздействие наркотика. От этой мысли его пробрала дрожь. Но Бог ты мой, какая же она красавица, когда не чувствует боли! Ее открытая радостная и теплая улыбка казалась странно знакомой, и Майлз пытался вспомнить, когда он видел ее такой счастливой. Не сегодня, не вчера…
Это было в твоем сне.
Ох!
Усевшись поудобнее, он уперся подбородком в ладонь, прикрыв пальцами рот, и принялся слушать, как Тумонен задает стандартные нейтральные вопросы: имя, фамилия, дата рождения, имена родителей и так далее. Целью этих вопросов было не только дать время наркотику подействовать, но и задать ритм вопрос-ответ, помогающий вести допрос, когда вопросы становились труднее. День рождения Катрионы оказался на три недели раньше его, мимоходом отметил Майлз. Но дворцовый переворот Фордариана, случившийся в год их рождения и перевернувший с ног на голову прилегающие к Форбарр-Султану регионы, практически не коснулся Южного континента.
Медик скромно уселась в сторонке, но – увы! – не за пределами слышимости. Майлз надеялся, что у нее достаточный