Волк с Уолл-стрит. Джордан Белфорт
он немедленно оторвал от стула свою задницу и шел ко мне. Ему тоже придется отвечать за это дерьмо. И открой мою дверь. Немного шума нам не помешает.
Кенни Грин, еще один мой партнер, был совсем не похож на Дэнни. Вообще-то, трудно было бы найти двух человек, сильнее отличавшихся друг от друга. Дэнни был умнее, и, как бы дико это ни звучало, он, безусловно, был тоньше. Зато Кенни был более целеустремленным, так как вечно жаждал все знать и все понимать – качество, которого Дэнни был начисто лишен. При этом, как ни грустно это признавать, Кенни был полным придурком. У него был просто потрясающий дар вдруг произносить самые идиотские вещи во время деловых встреч, особенно во время самых важных встреч, поэтому на встречи я его больше не пускал. Дэнни, конечно, был этому несказанно рад и редко упускал возможность напомнить мне об одном из многочисленных провалов Кенни. Но в любом случае у меня имелись Кенни Грин и Энди Грин, не имевшие друг к другу никакого отношения, – казалось, меня окружают сплошные Рокки и Грины.
В этот момент дверь широко распахнулась, впустив в кабинет мощный рев брокерского зала. Там бушевал настоящий тайфун алчности, и мне это ужасно нравилось. Этот звук – о да, это был самый сильнодействующий наркотик. Он был сильнее, чем ярость моей жены, сильнее боли у меня в спине, сильнее, чем придурки из регулирующей комиссии, дрожавшие сейчас от холода в моем конференц-зале.
Он был даже сильнее, чем безумие моего отца, который как раз открывал рот, чтобы издать свой собственный мощный рык.
Глава 7
Треволнения из-за мелочей
Безумный Макс говорил угрожающим тоном, а его сверкавшие яростью голубые глаза были так выпучены, что он походил на персонажа мультфильма, который вот-вот лопнет. Он сказал:
– Вы, три ублюдка, если вы немедленно не измените выражение своих самодовольных физиономий, то, черт меня возьми, я сам сделаю так, чтобы вы смотрели на меня по-другому!
Сказав это, он пошел вперед… медленно, целенаправленно… его лицо было так искажено, что превратилось в маску беспредельной ярости. В правой руке у него была зажженная сигарета, наверное, уже двадцатая за сегодняшнее утро, в левой руке – белый пластиковый стаканчик «Столичной», надеюсь, что первый за день, но, может быть, уже и второй.
Неожиданно он остановился, резко развернулся, словно прокурор в суде, и пронзительно посмотрел на Дэнни.
– Ну, что ты мне скажешь, Поруш? Я всегда знал, что ты, черт тебя побери, умственно отсталый, но не представлял, что насколько. Проглотить живую золотую рыбку на глазах у всего биржевого зала! Ты что, совсем охренел?
Дэнни лениво поднялся на ноги и ответил с улыбкой:
– Да ладно тебе, Макс! Это было не так уж и плохо. Парнишка заслужил…
– Поруш, сядь и заткнись! Ты просто козел, ты позоришь не только себя, но и всю свою семью, прости их, господи, – Безумный Макс на минутку остановился, а потом добавил: – И, черт тебя возьми, перестань улыбаться! От твоих отбеленных зубов глазам больно! Мне что – темные очки надеть, чтобы на тебя смотреть?
Дэнни плюхнулся обратно на стул и плотно сжал губы. Мы с