Цунами. Николай Задорнов
подготовил экспедицию не лучшим образом. По примеру времен своей молодости!.. Часто из-за таких раздумий он со странной неприязнью смотрел на подчиненных офицеров, понимая, что они не смеют его не осуждать.
Можайский как человек самый образованный, владеющий современными знаниями и применяющий их на практике, должен быть более всех недоволен. Гончаров не изобретатель, не знал толку ни в оружии, ни в машинах, но и он многое понимал. Новичок Можайский вправе настраивать своих товарищей против адмирала, хотя, кажется, пока не позволяет себе ничего подобного.
А Перри как будто бы не консерватор? Но консерватор богатый, со средствами! А мы бедные консерваторы. И даже японцы это заметят.
Путятин не против свободного мнения, как это кажется всем офицерам. Пусть думают что хотят. Но пусть слушаются. А Перри еще рано торжествовать! Цыплят по осени считают. Разве я не понимаю, что паровой флот удобней и подвижней, позволяет маневрировать! Но и с паровым можно ко дну пойти не хуже, чем с парусным, или обнаружить душевную низость.
Адмирал подбирал в свою экспедицию офицеров просвещенных и гуманных… Гончаров умел столковаться с японцами. Японцы его любили и ему верили и первые оценили. Объяснили нам, что писатель может быть дипломатом. К сожалению, сам-то Иван Александрович не понял либо себя не оценил! А читатели его никогда этого и не узнают, каков талант дипломатический загублен из простой неприязни ко мне, к адмиралу! Все из-за интриги Унковского!
Адмирал ушел к себе в каюту. Он вызвал Посьета и Гошкевича. Когда они уселись в кресла, сказал:
– Господа, необходимо составить письмо на имя японского правительственного совета о том, что я прошу выслать японских уполномоченных для переговоров с нами в город Осака.
Осака находится вблизи Киото. А в Киото резиденция духовного императора.
Заговорил Гошкевич:
– Японцы могут счесть это для себя обидным… Неуважением к обычаям страны.
– Таков план, – сказал Путятин. О подробностях этого плана и о его значении он говорить пока не хотел.
Гошкевич и Посьет знали, что адмирал давно заговаривает о «духовном начале». Его стали осторожно уверять, что ничего не получится, что духовный император – это лишь что-то вроде пережитка далеких времен. Посьет живо сообразил, что может быть целью таких туманных намерений адмирала.
– Власть императора принадлежит не прошлому, а будущему, господа! – категорически заявил Путятин.
– Наши планы меняются? – спросил Гошкевич.
– Нет. Мы идем в Хакодате, и вся наша деятельность там будет направлена на то, чтобы избежать необходимости обращения к священной особе императора.
Путятин повторил, что необходимо составить письмо о высылке уполномоченных в Осака.
«Перри пришел в Эдо, а наш адмирал хочет в Киото», – уходя, подумал Гошкевич.
Путятин опять обнаруживал совершенное непонимание современной жизни и косный, крайний консерватизм.
«Да